Огонь души (ЛП)

Он скользнул руками под нее, положив бедра Астрид себе на плечи и обхватив ее грудь руками, пока его губы и язык погружались глубоко в ее самое нежное, самое уязвимое место. Сохраняя каждое прикосновение нежным, медленным и ясным, он нашел ритм, который пробудил ее желание, и вскоре ее тело начало извиваться под ним.

Его собственное желание было так велико, что он не мог больше оставаться неподвижным, его бедра задвигались, вжимаясь в мех и шкуры. Леофрику хотелось обнять ее, взять ее, наполнить ее знойное, влажное от желания тело собой, но он хотел, чтобы сначала Астрид получила удовольствие. Когда ее кулаки резко сжались в его волосах и стон огласил комнату, он чуть не упал. Ее бедра отчаянно прижимались к нему, и он ощутил вкус ее освобождения, когда оно омыло его язык.

Господи, как прекрасно это было! Доставить ей наслаждение. Познать его. Почувствовать его. Пробовать.

Изнывая от желания, Леофрик скользнул по ее телу своим, пока они не оказались лицом к лицу — и увидел в ее глазах потрясение. Не тем, что он сделал, а тем, что он дал ей. Ему не нужны были слова, чтобы понять это — все было написано на ее раскрасневшемся лице, в ее блестящих глазах, слышалось в ее тяжелом дыхании. В улыбке, которая расцвела на ее губах.

— Knulla mig. Knulla mig (прим. — шведск. «возьми меня»).

Что бы ни означали эти слова, голос, произнесший их, был хриплым и задыхающимся, и ее рука протиснулась между ними и схватила его. На сей раз она не испытывала страха при прикосновении. На ей раз, встретившись с ним взглядом, она прижала его плоть к своей и вздохнула.

Она хотела его.

Глядя в эти прекрасные голубые глаза, Леофрик двинулся вперед и наполнил ее собой.

Когда она оседлала его в их первый раз, он был слишком удивлен и смущен, чтобы почувствовать что-то большее, чем шок и искаженный, странный взрыв ощущений. Он вовсе не хотел этого, каким бы сильным ни был его экстаз. Он не хотел страха и ярости в ее глазах, он не хотел боли для них обоих. А потом она чуть не лишила его жизни. Нет, в тот раз он не чувствовал ничего из того, что хотел бы чувствовать.

Теперь же он наполнил ее — и почувствовал, как ее тело скользит по его телу, как скользит его плоть в ее бархатной влажности, почувствовал шелк ее кожи, покрытой шрамами, почувствовал, как она обхватила его, притягивая ближе. Он почувствовал, как она выгнулась в его руках, как прижались к его груди ее груди. Он почувствовал ее руки — господи, ее руки, скользящие по его спине, ее ногти, легко царапающие ее кожу.

Но он видел только ее глаза.

Они не отрывали друг от друга взгляда, двигаясь в унисон — и Леофрик видел ее душу, по крайней мере в тот миг, он видел ее целиком. Знал, чего она хочет, в чем нуждается. Кто она есть.

Он любил эту женщину.

Доставляя Астрид удовольствие, он и сам возбудился до предела, и теперь чувствовал, что теряет контроль. Но как только он начал сопротивляться своему финалу, ее глаза вспыхнули.

— Ja. Леофрик, — прошептала она, — ja.

При звуке своего имени — и чувства в нем — Леофрик резко дернулся, войдя так глубоко, как только мог, и Астрид снова освободилась, вонзая ногти в его спину.

Он толкнулся еще дважды, помогая ей получить удовольствие, но стоило ему отпустить себя самого, как Астрид ухватилась за его бедра и попыталась оттолкнуть его.

Она хотела, чтобы он пролился вне ее тела, не внутри него.

Но он решил, что хочет от нее ребенка. Это был лучший способ обеспечить ей место подле себя — теперь, когда он позволил этой идее укорениться в своем сознании, он хотел от нее ребенка. Он просто хотел этого. Он снова дернулся, хрипло застонав, когда его семя поднялось вверх.

— Nej! Snälla! (прим. — шведск. «Нет! Пожалуйста!»)

Теперь это была мольба. Леофрик больше не мог сдерживаться и вышел из нее. Он не станет, не будет ее заставлять. Опустив голову на грудь Астрид, он помог себе рукой, содрогаясь с каждым толчком семени.

Когда он снова смог думать ясно, то обнаружил, что глядит прямо в ее ясные голубые глаза.

Астрид качнула головой и заговорила на своем языке. Несколько предложений. Ни одно из этих слов, кроме nej, не имело для него смысла. Он предположил, что только что она рассказала ему о том, как неосмотрительно он чуть было не поступил.

Ему понадобится много слов ее языка, чтобы убедить ее в том, что его идея с ребенком хороша. А сейчас он сказал то, что, как он знал, она поймет — слово на ее языке, которому она научила его этой ночью.

— Förlåt?

Как и прежде, эта попытка вызвала у нее улыбку — и на этот раз прощение в ней было явным.

— Förlåt, — ответила она. Ее произношение было другим, гораздо более деликатным. — Gör det inte igen. Нет… опять.

— Нет, больше не стану, обещаю.

Она кивнула.

— Обе-щаю.

Леофрик видел, как она пробует слово на вкус.