Огонь души

— Теперь мы снова можем мечтать, Андреас! Вместе! Мы снова можем начать с того места, где мы остановились в гроте. Ты будешь сочинять свои трактаты, ты будешь обучать, а я…

Они снова слились в поцелуе, и всю жестокость их разлуки смыло слезами. Андреас повел Селену в ту часть дворца, где он жил.

ВОСЬМАЯ КНИГА РИМ

59

Тут он и стоял. Домус Юлии, приют для больных и страждущих.

Императрица Агриппина подняла занавес своего паланкина ровно настолько, чтобы видеть происходящее, не будучи самой замеченной. Она приказала остановиться на левом берегу Тибра, чтобы понаблюдать за тем, что делается на острове, где строился Домус Юлии. «Эта женщина, — думала она в эту минуту, — очень дерзка, она назвала это произведение глупости именем одного из старейших и благороднейших родов Рима. А Клавдий согласился».

Агриппина вцепилась в занавес.

Она точно знала, что замышляет Селена, — то, что она взяла это имя, было достаточным доказательством ее честолюбивых планов. Именем Юлия Селену назвал народ пять с половиной лет назад, в день праздника реки. Какой покорной казалась Юлия после того, как спасла жизнь Британнику. Как скромно принимала она преклонение плебеев! Но Агриппина знала правду. Она знала, что Юлия Селена так же решительно стремилась к власти над Римской империей, как и она сама, Агриппина.

С тех пор как она после убийства Мессалины четыре с половиной года назад стала супругой Клавдия, Агриппиной двигало лишь одно честолюбивое устремление — стать матерью императора. Она добилась того, чтобы стать женой Клавдия, чтобы ее провозгласили его законной супругой, она смогла убедить Клавдия усыновить ее сына Нерона, что делало того престолонаследником, так как он был старше Британника. Каждого, кто мог угрожать планам Агриппины, устраняли. Она позаботилась о том, чтобы ее сын был единственным живым потомком объединенного рода Юлия и Клавдия, после смерти Клавдия у народа не останется другого выхода, кроме как принять его в качестве правителя.

Но теперь, кажется, появилось новое препятствие.

Агриппина пристально наблюдала за деятельностью, развернувшейся на острове. Строители, каменотесы, шлифовальщики мрамора, ремесленники и зодчие — все копошились на территории храма, как пчелы. Безмозглые трутни, думала Агриппина, которые роятся вокруг своей августины. А где же «ее высочество» в это утро?

Агриппина приоткрыла занавес чуть пошире и бегло осмотрела каждый уголок острова.

В его южной части стоял старый скромный храм Эскулапа, окруженный теперь садами и небольшими пристройками — складами и курильнями, которые Юлия Селена превратила во временный приют для больных. Над всем этим возвышался недостроенный Домус с его величественными гранитными колоннами и мраморными арками, позволявшими судить уже сейчас о его будущем величии и о том, что это строение затмит все остальные шедевры Рима — как театр Марселя, так и храм Агриппы.

Дом для больных!

Агриппина дала носильщикам знак поднести ее поближе к берегу реки. Она надеялась увидеть Юлию Селену и собственными глазами убедиться в том, что сведения, которые ей передали, соответствуют действительности.

Со своего нового места Агриппина видела садовые дорожки и все еще по-зимнему голые кусты. Но скоро остров посреди старой мрачной реки расцветет подобно божественному саду. Это работа Юлии Селены. Агриппина не могла припомнить, чтобы остров был когда-нибудь чем-то большим, чем позорное пятно. За пять с половиной лет Юлия Селена превратила его в райское место.

Удалось ей это только благодаря новому указу Клавдия, изданному сразу после праздника на реке; по этому указу каждый раб, брошенный на острове и исцеленный, должен быть освобожден.

Последствия были очевидны, и они не замедлили проявиться. Никто не смел нарушать указ императора, и вдруг люди снова начали уважать старый остров. И рабовладельцы поняли, что выбрасывают на ветер большие деньги, оставляя рабов на острове, если им придется освобождать их после излечения.

За одну ночь пришел конец этому дурному обычаю — отправлять непригодных более рабов на остров. Число нуждающихся в помощи резко сократилось, храм и пристройки постепенно опустели, и остров начал восстанавливаться. Золото богатых дарителей, желавших убедить императора в своей преданности, потекло на остров, стены и крыши восстановили, разбили сады и построили фонтаны.

Нуждающиеся в помощи снова пошли сюда, а вместе с ними и врачи из города. Все говорили, что боги вернулись на остров, и за его возвращение следовало благодарить только внучку божественного Юлия Цезаря.

Римляне были благочестивы и суеверны, они чтили старые традиции, боялись богов и почитали предков. Это и объясняло популярность Юлии Селены. Всегда готовый избрать себе героя, которого можно обожествить, народ Рима возвел Юлию Селену в кумиры — и не только из-за ее происхождения, но и за ее «хорошие дела».