Огонь и ярость

Атлас не утруждает себя раскаянием. Он наклоняется вперед и имитирует позу Кабана. — Существует определенная степень доверия, которой необходимо обменяться для этого разговора.

Правда? Вот так Атлас заводит разговор. Я толкаю его в плечо.

— Просто остановись. Очевидно, что ты не знаете, как разговаривать с кем — то, у кого нет сисек, низкий IQ и он отчаянно хочет, чтобы с ним кто — то пофлиртовал.

Атлас закатывает глаза, ошеломляя меня. Мне требуется секунда, чтобы восстановить самообладание. Атлас не позволяет вещам задевать его. Закатывание глаз — это практически крик на языке Атласа.

Я закрываю рот и снова обращаю внимание на Кабана. — Не обращай на него внимания. Позволь мне начать сначала, сказав, что у тебя проблема.

Кабан поднимает брови. Он не произнес ни слова за все время, пока мы с Атласом обменивались колкостями. Честно говоря, это смущает и заставляет нас казаться детьми.

— Боги выбрали тебя в качестве следующего испытания в Олимпийских играх.

На этот раз Кабан не может скрыть свою реакцию, и в его глазах светится удивление. Я понимаю. Отстойно находиться под микроскопом Богов.

— Наше текущее испытание — найти тебя и привести к Богам.

Кабан не убирает рук со стола. Он расслаблен, но внимателен, и сейчас он выглядит задумчивым.

— И поэтому вы здесь? Чтобы схватить меня и выдать? — В его вопросе нет обвинения. Он не выдает своих чувств, так или иначе.

— Нет, — одновременно отвечаем мы с Атласом. Но он не вмешивается и не пытается снова взять вверх. К счастью, он позволяет мне продолжать объяснять.

Я откидываю волосы с лица. Снег растаял, и мокрые пряди растрепались. — Сказать по правде, я понятия не имела, кто ты такой, примерно час назад. Без обид, я предпочитаю держать свои заботы при себе.

Кабан кивает в знак согласия. — В этом есть смысл. У большинства из нас нет возможности помочь больше, чем жителям нашего города.

У меня в животе появляется чувство вины. У меня действительно есть возможность помочь больше, чем у людям по соседству, но я этого не делаю. Я пряталась и разыгрывала из себя местного супергероя, когда у меня было время, но мне следовало делать больше.

— До меня дошли сведения, что ты известен в этих краях как своего рода… филантроп. — Странно называть его Робин Гудом в лицо. — Я понимаю. Больно наблюдать, как люди вокруг тебя, твои соседи и друзья, борются под тяжестью попыток прокормить свои семьи и сохранить крышу над головой. Особенно когда ты знаешь, что так не должно быть. И если у нас есть сила и возможности что — то с этим сделать, почему бы нам не воспользоваться возможностью и не помочь там, где мы можем?

Я не могу перестать думать о своих старых соседях и чувстве, что бросила их на растерзание жрецов. Я не выбирала быть втянутой в эти игры, но не только я страдаю от последствий. Нет больше никакой Темной руки, чтобы жрецы не терроризировали моих соседей. Некому держать в узде подонков, которые бродят по нашим улицам по ночам.

Если не считать миссис Шнельман, которая, как известно, отгоняла жрецов метлой.

Эти игры также открыли мне глаза на то, что мир гораздо больше, чем я думала. Я не могу продолжать притворяться, что ничто за пределами моего района не имеет значения.

— Пока нашими городами правят жрецы, а Боги закрывают на это глаза, или ад, поощряя их причинять людям боль, кто — то вроде тебя может быть единственным спасителем для этих людей. Твоя помощь может быть единственной причиной, по которой они едят сегодня вечером или по которой ребенку есть где поспать. Я тебя не знаю, но твои поступки достаточно важны, чтобы я отказалась приносить тебя в жертву Богам.

Я откидываюсь на спинку стула, чувствуя себя неловко от своей многословной речи. Кабан ничего мне не говорит, он просто поворачивается, чтобы посмотреть на Атласа. — А ты? Почему ты здесь?

— Что ж, после речи Рен я буду звучать как требовательный осел. — Атлас качает головой, но в его глазах больше золота, чем обычно, когда он смотрит на меня. Он моргает, как будто забыл, где мы находимся, и отворачивается. — Между нами должен быть определенный уровень доверия. Потому что из — за того, что я собираюсь сказать, нас всех могут убить.

— Откуда ты знаешь, что можешь мне доверять? — Кабан сцепляет пальцы домиком, прижимая их к подбородку, и наблюдает за нами.

— Я не знаю. Но иногда нам нужно совершить прыжок веры и надеяться, что мы доверимся правильному человеку. Перемены не произойдут без того, чтобы кто — то не подставил свою шею.

Кабан склоняет голову набок. Он откидывается на спинку стула, засовывая руки в карманы толстовки. Интересно, течет ли в его жилах хоть капля божественной крови. Он красивый мужчина, с другой стороны, большинство лидеров харизматичны и обладают определенным неотразимым качеством, которое заставляет других хотеть следовать за ними. Судя по словам Атласа, Кабан за эти годы снискал много преданности.