Огонь и ярость

Мои мысли продолжают нарастать, как снежный ком, когда открывается дверь и кого — то вталкивают в комнату. Мой первый инстинкт — прижать их к стене, пока я не узнаю, чего они хотят. Потом я вижу каштановые волосы и загорелую кожу и замираю.

— Рен?

Рен вскидывает голову и затем стонет. В верхней правой части груди у нее повязка, там, где в нее стреляли, и еще одна, виднеющаяся под рубашкой, там, где она упала на арматуру. Я бросаюсь к ней, но комната кружится. Я не уверен, ловит ли она меня или я первым заключаю ее в объятия.

— Атлас, тебе следует присесть.

Я убираю пряди волос, выбившиеся из ее кос, со лба, ища другие повреждения. — Где еще у тебя болит?

— Я в порядке. Правда. Всего несколько дырочек, которые довольно быстро заживут. — Она сжимает мои бицепсы и проводит аналогичную проверку. — Ты в порядке?

Я прижимаюсь лбом к ее лбу, а затем притягиваю ее в объятия. Рен напрягается, но через мгновение она тает рядом со мной, ее руки обвиваются вокруг моей талии. Мое плечо пронзает боль, когда я прижимаю ее к себе, но мне насрать.

— Мне уже лучше, — шепчу я ей в волосы.

Когда я наконец отпускаю ее, у нее ошеломленное выражение лица. — Это все благодаря хорошим объятиям.

Я слегка смеюсь, пораженный тем, что от одного взгляда на нее мне становится намного лучше.

— Не распространяйся об этом. Мне нужно поддерживать репутацию.

Рен качает головой и оглядывает комнату. — Ты знаешь, где мы находимся?

— Без понятия.

Прежде чем я успеваю высказать несколько теорий, замок на двери подает звуковой сигнал. Она открывается, и за ней появляются жрец и трое стражников у него за спиной. Рен встает рядом со мной, и я знаю, что она готова пробиться к нашему освобождению, если понадобится. Один из стражников поднимает электрошек достаточно высоко, чтобы мы могли видеть. Он ухмыляется, нажимая кнопку, и между зубцами пробегает электрическая искра.

Чертовски здорово.

— Ты. Пойдем с нами. — Жрец указывает на меня.

— Куда ты его ведешь? — Рен делает шаг вперед, но я протягиваю руку.

— Не твое дело. Иди, сядь и жди своей очереди, — рычит стражник с шокером.

Плечи Рен напрягаются. Ее ноздри раздуваются, когда она глубоко вдыхает. Я игнорирую жреца и стражников и поворачиваюсь к Рен. Обхватив ладонями ее щеки, я оставляю нежный поцелуй на ее губах. Она смотрит на меня своими потрясающими темно — синими глазами.

— Я найду тебя. — Я не знаю, куда направляюсь, но я не потеряю Рен.

— Может быть, я найду тебя первым, — тихо говорит Рен, чтобы слышал только я.

— Мы можем найти друг друга. — Я улыбаюсь ей, и ее рот приоткрывается от удивления.

— Это действительно банально.

— Я нахожу, что ты пробуждаешь во мне самое худшее. — Я тихо посмеиваюсь.

— Хватит, — рявкает жрец. — Пойдем с нами сейчас, иначе мы разберемся с этим менее цивилизованным способом.

Я бросаю взгляд на жреца через плечо, но неохотно отпускаю Рен. Я не оглядываюсь на нее, когда ухожу со своим эскортом. Боюсь, я не смогу уйти, если сделаю это.

ГЛАВА 28

РЕН

Я жду одна в комнате двадцать семь минут. Здесь нет часов, но я знаю, сколько прошло времени, потому что считаю секунды, а затем минуты. Тошнота от страха и беспокойства за Атласа заставляет меня мерить шагами комнату, хотя мое ноющее тело кричит, что я должна сесть и отдохнуть.

Звуковой сигнал и щелчок заставляют меня повернуться к двери. В коридоре маячат тот же жрец и трое стражников, что и раньше.

— Пойдем. — Жрец щелкает пальцами. Он не заходит в комнату, как будто боится, что зверь поменяется с ним ролями и вместо этого запрет его в клетке.

Я могла бы разбить его лицо о стену. Боги, это было бы здорово. Хотя мне любопытно, где мы находимся. Не говоря уже о том, что для меня важнее придумать, как выбраться отсюда, чем прибегать к насилию. Я присоединяюсь к своей свите в коридоре и следую за одним из стражников, который показывает дорогу.

От жреца пахнет уксусом. Он продолжает тянуться к моей руке, как будто хочет обнять меня, но потом передумывает.

Я не могу сказать, боится ли он меня, или кто — то сказал ему не прикасаться ко мне. Какой бы ни была причина, я рада, что он держит свои руки при себе. Он постоянно вытирает ладони о халат, и не нужно быть гением, чтобы догадаться, что они вспотели. Интересно, это нормально или я заставляю его нервничать? Я поворачиваю голову, когда чувствую его пристальный взгляд на своем лице. Его глаза немедленно опускаются, но затем его грудь выпячивается, как будто он пытается казаться больше.

Аид, помоги мне.

Жрец поднимает нас наверх на грузовом лифте. Я почти уверена, что мы в отеле, а не в чьем — то доме, хотя с этими богатыми придурками трудно сказать наверняка. Все они стараются превзойти друг друга самым большим домом, самыми блестящими драгоценностями, самой большой яхтой, которая стоит у причала, потому что никто не может увидеть тебя, если ты на воде. Они сравнивают, сколько у них машин, которые никогда не ездили. И все это в то время, как остальные из нас едва сводят концы с концами.