Огонь и крапива (СИ)

Через несколько минут деревня осталась позади, и Энмор оказался в странном, призрачном городе из шатров и кибиток. Огни театров давно погасли, лишь кое-где на берегу озера слабо мерцали костры. Трепетавшие на свежем ветру флажки казались чёрными, как хлопья сажи.

Укрывшись за одной из палаток, Энмор увидел, как Тиориль завела мать в кибитку. Тихо хлопнула дверь, и воцарилась тишина.

Энмор сделал было несколько шагов вперёд, но остановился в нерешительности. В такие моменты всегда неловко: и уйти стыдно, и чем помочь, не знаешь. И всё-таки он остался, потому что чувствовал: Тиориль ещё выйдет.

И она действительно вышла через несколько минут, усталая и расстроенная. Кутаясь в широкую тёплую шаль, девушка подошла к кромке воды и села на траву, обхватив руками колени.

Энмор осторожно приблизился к ней. Тиориль обернулась к нему:

- Вы что-то хотели, мастер Энмор? – тихим голосом спросила она. Энмор шагнул к ней и сел рядом.

- Да, - отозвался он. – Я хотел спросить, что случилось. Но если не хочешь, не отвечай. Я просто посижу здесь.

Он замолчал и закутался в плащ, глядя на спокойную воду. Несколько минут они сидели молча. До их ушей доносились музыка и смех – праздник в Остоне снова шёл своим чередом. Но на берегах озера было тихо. Лишь ветер шелестел в тростниках и играл лентами на шестах. Тиориль подобрала с земли несколько камушков и принялась бросать их в воду. Энмор последовал её примеру.

- Ты левша? – вдруг спросила Тиориль.

- Нет, правша.

- А почему ты бросаешь камни левой рукой?

- Потому что ты сидишь справа от меня. Я не хочу тебя задеть.

Тиориль помолчала. Потом проговорила странным, дрожащим голосом:

- Мне никогда такого не говорили…

На другом берегу озера сияли разведённые костры, похожие отсюда, издалека, на заблудившиеся золотистые звёзды. На их фоне мелькали фигуры людей. Плеснула вода – кто-то вытащил сети и понёс рыбу к костру.

Энмор вздохнул, и Тиориль тут же повернулась к нему:

- Почему ты вздыхаешь?

- Да просто жалею, что не попал сегодня на спектакль. Пока я шёл на свадьбу, театры только начинали представление. По-моему, там даже играли «Старую ведьму»…

- Ой, ты что, тоже любишь эту пьесу? – воскликнула Тиориль, чуть не подскочив от радости.

- Просто обожаю! Нет в мире ничего свободней мысли…

- Она пронзает стены, мрак, века, - подхватила Тиориль знаменитый монолог, - играючи крушит любые цепи, её шаги звучат в любой тюрьме…

- Когда Эрмесанда произносит этот монолог в тюрьме, у меня просто слёзы наворачиваются, - проговорил Энмор.

- Да, - отозвалась Тиориль, - у меня тоже… Ох, Энмор! Тебе стоило пойти на спектакль. Ты бы не увидел, как мама пришла на свадьбу. А теперь что ты о нас подумаешь!

Энмор замешкался с ответом, но Тиориль, судя по всему, его и не ждала.

- Мне так жаль, что это случилось, - проговорила она. – Нам теперь лучше всего будет уехать отсюда, а ведь мы продали так мало… Да и Сейдо жалко. Он не заслужил такого, и девушка тоже.

Говорила Тиориль очень спокойно, но спокойствие это было каким-то хрупким. Энмор чувствовал: девушка волнуется, на душе у неё тяжело.

- Ты похожа на это озеро, - сказал он. – Оно называется Холодным, потому что глубоко на его дне бьют холодные ключи. На поверхности оно гладкое и спокойное, зато внутри совсем другое.

Тиориль рассмеялась. Смех её чем-то напоминал трели волшебных дудочек, что были развешаны над входом в её шатёр: нежный и грустный. Она опустила голову на руку, чтобы поправить косынку, но Энмор успел заметить, что на её глазах выступили слёзы, и Тиориль торопится их стереть, прежде чем они поползут вниз по щекам.

- Что случилось между тобой и Сейдо? – тихо спросил Энмор. – Почему твоя мама сказала, что он тебя погубил? Он сделал тебе больно? Обидел тебя чем-нибудь?

- Нет, - коротко ответила Тиориль, поднимая голову. Смотрела она не на Энмора, а на озеро. – Я вообще не уверена, что он что-то знал обо мне. Мы и разговаривали-то всего пару раз. Но мама приняла это слишком близко к сердцу. Она очень не любит мужчин. И всегда хотела уберечь меня от любви.

Немного помолчав, она вновь заговорила:

- Мама ушла из Сестринства из-за любви к мужчине. Ей тогда было тридцать пять лет, а он был моложе. Они хотели создать семью, но вы же знаете, Церковь не разрешает ведьмам выходить замуж. Даже если ведьма ушла от своих сестёр… Они прожили вместе только год, а потом он ушёл к другой женщине. Я родилась вскоре после того, как они расстались, и я никогда его не видела. Но мама мне много рассказывала об этом. Она потеряла голову сначала от любви, а потом от ненависти. Самое страшное, Энмор, что она возненавидела не только этого мужчину, но и всех остальных. Она учила меня тому, что все мужчины хотят от женщины только одного – сломить её и подчинить себе, уничтожить в ней то, что сами в ней полюбили. Она пыталась научить меня не влюбляться. Она пережила несчастную любовь, а вы знаете, как это влияет на ведьм.

Энмор знал. Он мог бы сказать Тиориль, что на волшебников это влияет не лучше, но промолчал.