Огонь и крапива (СИ)

- Ты это о чём? – насторожился Энмор. Рида усмехнулась, как всегда, когда знала что-то, о чём не знали другие.

- Ты знаешь, меня просто бесит эта твоя привычка, - высказался Энмор. Рида лукаво покосилась на него своими чёрными, как арбузные косточки, глазами:

- Я тоже без ума от тебя, Энмор. Сейчас всё объясню. Кметы думают, что во время ярмарки нельзя делать ничего важного. Праздновать обручение или свадьбу, брать или давать деньги в долг… Плохая примета.

Количество примет, в которые верили жители Тонского королевства, не поддавалось никакому исчислению, и всё же Энмор регулярно сталкивался с новыми. Раньше он никогда не слышал о том, что говорила Рида.

- Здесь, видимо, как раз тот случай, когда через месяц станет заметна причина брака, - продолжала знахарка.

Энмор уставился на неё во все глаза. Рида фыркнула:

- Я на своём веку столько беременных повидала! Погляди на неё: она же ничего не ест, кроме орехов.

- Может, нервничает, - отозвался Энмор. – А вообще, все люди любят разную еду. У меня был приятель, который макал солёные огурцы в донниковый мёд и запивал всё это простоквашей.

В этот момент до них донёсся смех Иола, от звука которого Энмор насторожился: судя по всему, учитель уже порядочно пьян.

- Брось, дружище, да разве знахарь сможет с этим справиться? Любой волшебник стоит сотни таких, как они! Так и быть, посмотрю твою корову… После праздника… хотя, лучше завтра…

Лицо Риды на секунду окаменело. Её губы побелели, смуглые щёки покраснели, а глаза сузились, не предвещая ничего хорошего.

- Послушай, - смущённо начал Энмор, ещё не зная сам, что хочет сказать, но в этот момент Рида развернулась так резко, что бронзовая нашивка, болтавшаяся на конце её платка, просвистела у Энмора перед носом, и ему пришлось резко откинуться назад. При этом сидр из его кружки пролился ему на грудь. Пока Энмор, перемежая чертыханье с заклинаниями, осушал свою одежду, Риды и след простыл.

«Забавно получилось, - подумал Энмор, - глупость сморозил Иол, а неловко почему-то мне… И ведь я готов поспорить, что завтра он об этом не вспомнит. А вот Рида ещё долго будет вспоминать его слова»

В своё время не кто иной, как Иол учил его, что магия подобна пирамиде с четырьмя гранями. Все грани равноценны; по каждой из них можно подняться на вершину, но по-настоящему великим магом может считаться лишь тот, кто овладел всеми Четырьмя Гранями Знания. Энмору всегда сложно было это понять: ведь следуя такой логике, человек должен был хорошо знать не только первые три грани – зелёное Знахарство, синюю Ворожбу и красное Волшебство – но и последнюю грань, имевшую чёрный цвет и звавшуюся Тёмной магией. Были времена, когда в магии не существовало никаких запретов; любой, обладающий способностями, мог свободно изучать все стороны знания. Но затем настали тяжёлые времена. Магические войны истощили и разобщили волшебников, и в результате на территории Тонского Королевства воцарилась инквизиция, которая уничтожала волшебников и ведьм. Когда двести лет назад диктатура фанатиков была свергнута, волшебники и волшебницы заключили договор. Отныне в Тонском Королевстве существовали лишь два объединения магов: Гильдия Чародеев для мужчин и Сестринство для женщин. В Гильдии изучали исключительно волшебство; Сестринство занималось ворожбой и знахарством. Тёмная магия была под запретом. Любой волшебник, мужчина или женщина, не должен был изучать то, что не полагалось. Те же, кому лучше всего удавалось знахарство, но не было таланта к другим видам магии, считались менее умелыми волшебниками. То же произошло и с Ридой: несмотря на все свои способности, она по многим причинам не могла состоять в Сестринстве. Энмор хорошо знал и уважал Риду; он никогда не считал её ниже себя. Он был уверен, что и Иол относится к ней также. Но говорят же: что у трезвого на уме – то у пьяного на языке…

Пока Энмор решал, что ему сделать в первую очередь – поговорить с Иолом или отыскать Риду – внезапно хлопнула дверь. Хлопнула так громко и резко, что этот звук пробился сквозь шум, музыку и смех и достиг ушей каждого из находящихся в комнате.

Как по чьему-то приказанию, все разговоры тут же стихли. Скрипка и гармоника жалобно взвизгнули, прежде чем замолчать. Огоньки свечей дружно покачнулись, а некоторые так и вовсе погасли – одни только струйки дыма растаяли в воздухе. Притихшие, ошеломлённые гости обернулись ко входу, где стояла растрёпанная старая женщина в чёрной косынке, с горящими от гнева глазами и перекошенным лицом.

Энмору много раз случалось видеть совершенно невероятные вещи – как чудесные, так и ужасные – но в тот раз он был ошарашен в той же степени, что и все остальные. Ему показалось, что он попал в старую сказку: в разгар весёлого праздника внезапный порыв ветра гасит свечи, и сквозь толпу оторопевших гостей пробирается старая, сгорбленная колдунья. Пробирается прямо к замершим от ужаса новобрачным…