Огонь и сталь (СИ)



========== ZahRaaMiiK (Принеси в жертву) ==========

— Так, говоришь, родилась в Скайриме? — язык норда слегка заплетался от выпитого меда. Мужчина со стуком поставил оловянную кружку на стол приобнял за плечи сидящую рядом с ним каджитку. — То-то я и думаю, говорок у тебя больно чистый.

— Да, мне не посчастливилось увидеть просторы Эльсвейра, — томно промурлыкала она, поигрывая своим изящным золотым ожерельем. Прозрачно-голубые глаза с вертикальными зрачками шарили по лицам посетителей трактира, будто ища кого-то, а кончик хвоста, как бы невзначай, то и дело касался ноги норда. Блондин глупо улыбнулся и придвинулся к ней.

— Знаешь, — он дыхнул ей в лицо, обдавая запахом чеснока, — а я знаю, где достать… скуму.

— Правда? — хвост нервно дернулся. Уши каджитки встали торчком, болтающиеся в них серьги тихо звякнули, но сутай-рат тут же посерьезнела. Она здесь по делу. Звероженщина прильнула к плечу блондина, чуть слышно мурлыкая и обдавая горячим дыханием его шею. Норд окончательно разомлел от выпивки, ее тепла и магии амулета Мары, и совершенно не почувствовал, как ловкие пальцы, украшенные длинными, чуть изогнутыми когтями скользнули ему в карман.

Сквозь плену гомона и пьяного смеха, сливающихся в один гул, тонкий слух каджитки уловил нежные рулады лютни. Миловидная девушка, смущенно краснея, перебирала струны и мерно раскачивалась в такт музыки.

Герой он бесстрашный, он непобедим,

Так слушайте, норды, о славе его,

Лишь кинешь ты клич — и придет Довакин…

Каджитка усмехнулась, шевельнув усами. Придет, придет, куда ж ему, бедному, деваться… После того, как Хелген был разрушен Алдуином Бичом Монархов, эта песня явно вошла в моду. Она и раньше была довольно популярна, но теперь же ее заказывают чуть ли не каждые пять минут. Наверное, барды уже ненавидят Драконорожденного, даже больше, чем сами драконы. Столько петь о нем, весь язык в мозолях будет. Хотя… денежки текут в карман и ладно, ради золота можно и потерпеть.

…Коль вера сильна, а честь прежде всего,

Изгонит он зло и врагов победит…

Увесистый кошелек с деньгами плавно перекочевал из кармана норда в пушистые руки сутай-рат. Она торопливо отстранилась от мужчины, который уже было полез целоваться, и сорвала с шеи амулет Мары. Блондин глупо заморгал и откинулся на резную спинку стула. Его затуманенный взгляд остановился на каджитке, безмятежно попивающей мед.

…То сквозь адское пекло пройдет невредим,

И доблесть его небеса озарит…

— Эй… эй! Кошатина, держи-ка руки при себе! — рявкнул он, вскакивая на ноги. Она лишь тихо рассмеялась ему вслед. Вот, это другое дело, а то от его приторной слащавости с ароматом чеснока становилось тошно. Сутай-рат сделала знак рукой, подзывая служанку. Деньги есть, можно теперь и сладеньким себя побаловать. Тепло, сухо, сытно — чего еще желать? Для скромного вора этого вполне достаточно.

…Наш герой, наш защитник, о, Довакин!..

***

— Ой, да ладно, перестаньте, — Деметра не смогла сдержать улыбки. Все-таки когда тебе посвящают песни — это приятно. Нудно и утомительно, но приятно. Женщина откинула капюшон и с наслаждением распустила волосы, которые золотым дождем рассыпались по плечам.

— Слышащая устала? Утомилась? Слышащая устала слушать? Ха-ха-ха-ха!.. Слышащая устала слушать… смешно! Может, тогда Матушка будет говорить с Цицероном, раз Слышащая устала слушать? Слышащей надо отдохнуть, — широко улыбнулся Цицерон, умильно заглядывая ей в глаза.

— Нет, Слышащая проголодалась, — бретонка поставила локти на стол, не отрывая взгляда от бьющейся жилки на шее шута. Бывший ассасин поднял воротник и втянул голову в плечи. Несмотря на испуг, отразившийся на лице мужчины, темные глаза его смеялись и лихорадочно поблескивали. Или это всего лишь пламя очага, танцуя, отражается в них? Деметра отвернулась от Хранителя и огляделась по сторонам. Когда последний раз она была в Рифтене? Кажется, так давно… все кажется таким незнакомым. Она успела отвыкнуть от города… интересно, как идут дела у Гильдии Воров? Все ли живы и кто там сейчас у руля… Драконорожденная вздохнула и облизнула пересохшие губы. Надо найти жертву и поскорее, пока ее люди шарахаться не начали.

— Слышащая, куда ты? А можно Цицерону с тобой? Цицерон не хочет оставаться один.

— Может, Цицерон побудет здесь? — не хватало еще, что бы он привлекал внимание, пока Довакин трапезничает. Опять устроит свои пляски… У нее часто спрашивают, зачем она держит этого блаженного рядом с собой. Наверняка она бы могла найти более подходящего для себя спутника. Зачем, зачем… привыкла! Куда теперь без него… Деметра бросила на выходившего из таверны имперца быстрый внимательный взгляд из-под полуопущенных ресниц. Не сильно пьяный, сытый, вон как себя по животу похлопывает. Женщина, вновь накинув капюшон, последовала за ним. Имперцы — не самые вкусные, но намного лучше слишком жилистых орков или каджитов, после которых рот полон волос.

***