Огонь и сталь (СИ)

- За что ты ее? Почему ты убила Изольду? – голос норда упал до напряженного шепота. - Что она тебе сделала?! – он целовал ее руки, но не ощущал вкуса крови на них, забыл, что ее звериная суть ей ближе человеческой. Белое Крыло смотрела на огонь, и отблески пламени окропили медью ее смуглое лицо, седая тонкая косичка мерцала серебром. Ее тяжелый вздох повис между ними.

- Это имеет значение? – темные разводы боевого раскраса можно было бы принять за застывшие следы слез. Босмерка встала, что бы уйти, но Вилкас схватил ее за тонкое запястье. Эльфийка круто обернулась, несколько осенних прядей выбились из-под банданы. Заостренные ногти на ногах царапнули пол. - Отпусти, Вилкас.

- Мы не договорили, - безжалостной скалой нависая над Тинтур. Каждое ее прикосновение, поцелуй, улыбка мелькнули в памяти, поманили радужными красками и призрачным ощущением счастья. Грань между желанием обнять и убить ее все тоньше и тоньше.

- Парень, - насмешливый голос вереницей колких мурашек пробежал по спине под доспехами, - девушка сказала тебе отпустить ее, - Хацутель озорно подмигнул, слегка сморщив нос, - советую послушаться барышню.

Тинтур недовольно поджала губы, но улыбка босмера только стала шире. Взгляд Вилкаса зацепился за заколотый рукав на левой руке эльфа, уголок рта презрительно дернулся.

- Ты еще кто такой?! – прорычал воин. Судя по коварному блеску раскосых глаз и повадкам уличной крысы, остроухий один из старых знакомцев Белого Крыла. Соратник угрожающе двинулся на него. Уж не этот ли косоглазый ее на убийство и побег из Вайтрана подтолкнул? Думает вернуть ее на кривую дорожку разбоя?.. тонкие полоски эльфийских губ сложились в неожиданно ласковую улыбку, хотя в глубине взгляда плясал разгорающийся огонек ярости. Гнев предназначался Вилкасу, а вот улыбка – стоящей в безмолвии эльфке. Северянин с хрустом размял шею, сжав зубы. Отголосок волчьей крови распалил жар в его груди.

- Ой, как страшно… боюсь, боюсь, крепыш-норд, - Хацутель затрясся в притворном ужасе, - а босмерка-то в три раза мельче тебя, а ты так сурово с ней. Не хорошо, знаешь ли.

- Не суйся не в свое дело, малявка-эльф!

- О, а это же мое дело. Ты даже представить себе не можешь, насколько оно мое, - жаль, что отверг Соратник дар Хирсина, разорвать бы этого эльфенка, рвать когтями и клыками, а ограничиться придется парой тумаков да пинков. Да еще и бить калеку… уголки губ Вилкаса дернулись в глумливой усмешке.

- Скажи богам своим спасибо, что ты однорукий. Не гоже Соратнику калеке ребра пересчитывать.

- Так, что я даже стоячий как лежачий? Не снизойдут Соратники своими кулаками благородными мне показать, что к чему, - босмер сунул в лицо юноше свой обрубок и ощерился. Бреши выбитых зубов зияли пустотой. Глухо зарычав, воин схватил эльфа за грудки, и взгляд остроухого полыхнул голодом. Подозрительно знакомый душный запах псины ударил его в лицо, звериная ухмылка исказила острые черты Хацутеля. - Это ты мать-луну бросить способен. Мы не такие.

- Вы? – воин повернулся было к Тинтур, но девушки уже и след простыл. Норд удивленно заморгал, и сидящая в углу Дженасса сипло хохотнула. Наемница постукивала каблуком сапога, будто отмеряя секунды с побега Белого Крыла, мозолистые пальцы поигрывали на боках кружки. Не взрослые мужи, а петухи задиристые как дело до бабы доходит.

Тинтур бежала под недоуменными взглядами стражников, несущих караул. Быстрее оленя, почуявшего хищника, пытаясь обогнать ветер, она неслась к конюшням, к телеге извозчика, а из груди рвался совершенно неуместный смех. Истерично-веселый, отвратительно похожий на хохот Цицерона, до обжигающих слез, до рези в животе, словно в нее даэдра вселился. Босмерка сбежала с холма, пронеслась мимо каджитского каравана, разбившего свой лагерь у стен Вайтрана. Вместо уже ставшего привычным жаром дикой крови, сердце отчего-то заливалось соловьем. Эльфка с разбега запрыгнула в телегу и хлопнула извозчика по плечу. Мужчина, пожевывающий травинку, бросил на нее меланхоличный взгляд через плечо.

- Куда ехать? – бросил он, сплевывая сквозь зубы.

- В Айварстед. На Семь тысяч шагов твоя кляча подняться может?

- Шутница, - фыркнул норд, стегнув лошадь. Кобыла весьма резво потрусила по дороге, и деревянные колеса грохотали по камням, возвращая Тинтур в тот день, когда ее с Джэлех и Подковой везли в Рифтен на казнь. Эльфийка запрокинула голову, подставив лицо теплым солнечным лучам, терпко пахнущим летом.

Ой не скоро восток солнцем ясным озарится,

не скоро прогонит мглу ночную.

Только юной девице в поздний час не спится,

Не уймет сон тоску ледяную.

И луны ей свет не мил, и теплом не напиться

В сумерках холодных объятьях.

И луны взгляд постыл, с неба серебро струится,

Ох и горькое печали проклятие.

Долго ль зореньки красной девице дожидаться,

Время ей считать по мгновеньям.

Чтоб с любимым девице наконец-то повидаться

Под рассвета благословенье.