Огонь и Ветер

Зал окончательно опустел, я пошла к выходу, куда, как мне казалось, двигались все… и, наверное, свернула все же не туда. Гулкая пустынная галерея. Пробежала ее всю, вернулась. Прижалась лбом к холодной мраморной стене. На миг стало обидно до слез. Эта тишина после грома, это одиночество, когда ты только что был частью праздника. Недавнее воодушевление схлынуло, воспоминания о нем стали смешны. Стихийница? Сагана, дочь высшей расы? Невеста владыки мира?

Растерянная девчонка, едва не плачущая оттого, что заблудилась в незнакомом месте и не может найти маму! Одна из сотни якобы невест, которую и в лицо-то никто не запомнил среди остальных, и уж наверняка полукровку не пригласят в число двенадцати избранных, и уже завтра мама будет рыдать, а разочарованная бабушка настаивать на браке с мерзким камердинером! Преступница, наконец, потому что не хочу отдавать самое дорогое, дарованное природой, своему драгоценному мужу.

Вот как отрезвляет тишина после грома. Впрочем, кого хотя бы раз в жизни не опьяняло тщеславие? Я простила себе и этот грех, и изумленное лицо какого-то пожилого придворного человеческой расы, от которого требовала объяснений, где найти всех. Даже заставила его проводить меня, хотя он говорил, что опаздывает. Ишь ты, человек смеет отказывать сагане!

Он вывел меня на крыльцо, к которому подъезжали экипажи. Многие саганы уже отбывали. Я сквозь зубы поблагодарила нелюбезного человека и бросилась в толпу. Возможно, мои где-то здесь. Я испытала ужас человека, оставившего дома одну росянку – мирную, укрощенную, высаженную в горшочек на подоконнике, – а по возвращении обнаружившего, что хищный цветок размножился десятикратно, расползся по всему дому и взял в заложники его маму!

Я даже не сразу увидела маму – худенькую, невысокую среди огромных женщин в широченных юбках, запятнанных красными бантами. Среди них были подросток, дева, дама – у всех лицо бабушки… Ну и собственно бабушка.

– Здравствуйте, – наконец осмелилась сказать я тихо, и семь разновозрастных лиц бабушки тотчас же обратились ко мне. Среди них было даже одно мужское бабушкино лицо. Мне захотелось извиниться: «Обозналась!» и немедленно сбежать, но ведь они окружили маму!

– Сибрэйль! Да я же тебя еще совсем малюткой помню!

И чудовища бросились меня душить.

Неожиданно, но спасла меня бабушка. Она потребовала отложить родственные восторги на более подходящее время, а сейчас необходимо ехать домой и переодеваться для первого Бала невест. В нашу карету, кроме меня, мамы и бабушки, влезли еще две л’лэарди, которых бабушка представила как свою дочь Кармиру и внучку Матаяну.

– Они приехали только сегодня. Едва успели на коронацию… Пропустить событие века – это было бы так обидно!

Я, зажатая мощным телом тетки в угол кареты, откинула голову на подушки и закрыла глаза. Новообретенные родственники болтали без умолку, к счастью, не требуя моего участия в разговоре. Как выяснилось, дочь бабушка намерена поселить в своем доме, а у мужа ее внучки есть в столице собственный особняк.

Они обсуждали, обсасывали каждый момент церемонии.

– А неправда оказалось, про корону-то! Говорили, только имеющий две стихии может надеть корону четырех стихий и выжить. Поэтому покойный Император и хотел женить поскорее наследника. Мы думали, что, пока он не женится, коронацию не проведут, думали, можно еще не спешить в столицу ехать.

– А я вам говорила! Я предупреждала! Могли ведь опоздать!

– А вы слышали, какой взрыв? Сразу же взял стихию в руки! Силен молодой лев! – восхищалась тетя Кармира. – Старый-то, говорят, вовсе угас, за последние годы и свечу взглядом зажечь не мог. Говорят, молодой император очень воинственен. Старик был осторожен, боязлив, но теперь-то мы поставим на место зазнавшихся анманцев!

От тети пахло какими-то сладко-пряными, удушливыми духами. Несмотря на сходство с бабушкой, ее можно было назвать даже красивой или по меньшей мере яркой. Огромные темные глаза, в темнокрасной помаде пухлый большой рот, короткая вуаль нисколько не скрывает лицо, а дразнит почти вульгарной игривостью, водопад блестящих черных кудрей падает на дерзкий вырез корсажа. Дочь, бабушкина внучка, в закрытом до шеи платье, с наглухо убранными под шляпу волосами, с усталым, уже покрытым морщинками у глаз и уголков рта лицом на ее фоне смотрелась удивительно тускло.

Дома я опустила лицо в умывальный таз с холодной водой и стояла так, пока мама меня испуганно не оттянула:

– Ты что, утопиться решила?

– Голова болит. Боюсь я, – призналась. – Я прекрасно понимаю, какая это огромная честь – присутствие на Балу невест в качестве одной из избранниц императора, и любопытно на все это посмотреть… Но я же опять что-нибудь не так сделаю, какую-нибудь глупость сотворю, нарушу этикет, и даже тебя рядом не будет, одна бабушка.

– Я приеду. Я буду тебя ждать у выхода, – пообещала мама. – Ничего ты не нарушишь, ты у меня умница. И самая красивая. Я всю дорогу тобой любовалась, пока возжигать столб ехали.