Огонь и ветер

В домишке деревенской колдуньи все было точно так же, как Айна запомнила по первому разу: полумрак таил в себе небольшую комнату с очагом, грубо сколоченным столом и лавками подле него, пару сундуков да простую низкую лежанку в дальнем углу, завешенном какими-то травами. Впрочем, травы были тут почти везде – над дверью и возле окна, по стенам и у трубы очага... Много разных трав.

Лиан наверняка знал их все. Или почти все.

Айна осторожно присела на край лавки. Сердце у нее стучало быстро и горячо.

– Ну, рассказывай, – велела хозяйка дома, затворив дверь и брякнув на стол крепкую деревянную кружку. – Давай-давай... не смущайся. Вижу ведь, за тем и пришла, чтоб говорить. Э? Угадала?

Дэлиза вынула из-под стола пузатую бутыль в плетеной обмотке из лозы, крепкими зубами выдернула пробку и щедро плеснула в кружку какой-то пахучей жидкости. В следующий миг угощение уже стояло перед носом у Айны, распространяя вокруг себя крепкий запах домашней браги.

«Надеюсь, я от этого не помру...», – она взяла кружку обеими руками и осторожно сделала пару глотков. Домашнее вино. Крепкое, как мужицкий пот.

– Пей-пей... Такого тебе дома точно не нальют... Это не для господских столов бутылочка, это настоящее феррестрийское. Для своих. Чего морщишься? Пробирает, а? То-то и оно! Ну, говори уже.

Бабкино пойло ударило в голову почище камня. Айна осторожно поставила кружку обратно на стол, подперла щеки руками, вздохнула... и разревелась.

– Хорошо пошло, – с удовлетворением отметила бабка и забрала кружку. – Тебе хватит, пожалуй. Что, вынули они тебе душу, да? Э-эх... не успела, знать, вовремя сбежать... Что ж вы, девки, таки дуры-то, а? Ай, молчи! Я и сама такая была. Давно... Ох, давно!

Старая Дэлиза еще что-то бормотала, но Айна уже не слышала, размазывая слезы и сопли по лицу. Все рукава куртки стали мокрыми, все мысли повылетели из головы, а успокоиться она никак не могла. И сама не заметила, как начала рассказывать. Про маленького Лиана, который сжег ко всем клятым демонам половину города Ройна. Про Фарра с его бледной и страшненькой феррестрийской женой. Про то, что Лиан из упрямого мальчишки вырос в такого же упрямого молодого парня. Про его изрезанные руки и свои страшные сны, в которых она видела, как эти руки стали такими. Про потерянное кольцо и черную кровь на простыне. Про обвал в горах, что едва не забрал ее жизнь... И про драку в старом доме, которая едва не закончилась смертоубийством. Про боль в глазах Фарра и про то, что Лиан все решил еще тогда, десять лет назад... Она все говорила и говорила, потом снова начинала плакать – то тихо, как щенок, потерявший мамку, то громко, не слыша больше ничего, кроме клокочущей бури у себя внутри.

Старая Дэлиза слушала молча. За это время она успела раздуть как следует огонь в очаге, повесить над ним котелок и не спеша накрошить в него каких-то ароматных трав. К тому моменту, когда слова у Айны наконец начали иссякать, колдунья вновь поставила перед ней кружку, только на сей раз в ней было не вино, а темный пахучий отвар. Айна пила его глоток за глотком, не пытаясь узнать, что это за трава, зачем и для чего. Отвар был сладковатым и душистым, он будил воспоминания о лете...

– Поживешь у меня немного, – сказала бабка, садясь на лавку возле Айны. Она взяла руку своей гостьи и провела пальцем по линиям на ладони. – Спешить тебе некуда, красавица.

Айна всхлипнула и кивнула. Сделала еще глоток отвара и добавила вдруг ко всему сказанному:

– Он мне снится... Мой Лиан. Даже амулет не помогает. Почему?

Старая Дэлиза хмыкнула, посмотрела на Айну, как на дурочку.

– Это не он тебе снится, дорогуша. Это ты сама хочешь его видеть, вот и призываешь себе такие сны. Твой слепой колдун сейчас, может статься, вовсе не думает о тебе... Чует мое сердце, у него своих хлопот полон рот.

– Он уже не слепой... – обронила Айна, глядя в кружку. – Не совсем...

– Ну и то хорошо, – Дэлиза забрала у нее кружку и подлила еще отвара. – Значит, и для него лекарь нашелся... Мне не под силу было в это лезть, стара уже. А этому мальчику еще долгую жизнь жить... Негоже на стены сослепу натыкаться. Сколько, гришь, ему было, когда он решил, что должен на тебе жениться?

– Восемь...

– Дэ... Красавчик. Знавала я таких... Если чего втемяшат себе в бошку – телегой не переедешь. А сама-то? Ведь ты уже все для себя решила... Почему не признаешься в этом?

Айна моргнула и еще пристальней уставилась в кружку, держась за нее так, словно это была единственная возможность сохранить остатки разума.

– Не знаю... – прошептала она. – Не могу.

– Все ты можешь. Боишься только. А чего?

Чего?..