Огонь и Ветер (СИ)

— Слишком долго… — запинаясь на каждом слове, с трудом выговорил Хоаран после жадного поцелуя. Он резко высвободился из хватки Джина и рывком заставил сесть к себе на колени, вновь потянулся к губам Джина, а ладонями скользнул вниз по груди, бокам и неожиданно надавил большими пальцами на две выступающие косточки на бёдрах, заставив Джина задохнуться от головокружительного упоения. Ничего не забыл за это время, похоже, и нажал, добившись именно такого эффекта, какого хотел. Почти абсолютный восторг. Почти.

Хоаран подхватил бёдра Джина и чуть приподнял. Джин даже не понял сразу, что он сделал, ослеплённый взрывом эмоций. Наверное, это должно было быть несколько болезненно, но он не почувствовал — Хоаран позаботился об этом. Всё, что он теперь ощущал, — внутри его тела горячее доказательство неистовой жажды Хоарана.

Прижавшись губами к его шее, Хоаран хрипло повторил, словно извиняясь:

— Слишком долго…

Он не был груб, скорее, торопился и проявлял несдержанную страстность, но Джин и не протестовал, потому что Хоаран сказал правду — слишком много времени они провели вдали друг от друга. Он и сам испытывал голод и сводящее с ума желание.

Движения внутри срывали с губ стоны, но этого так мало, хотелось больше, ещё больше.

Кажется, он прошептал имя Хоарана. Или нет. Кожу на шее обожгло яростным поцелуем, быстрые толчки почти отзывались болью в теле.

Почти.

Хоаран заставлял его балансировать на тонкой грани между исступлённым восторгом и острой болью, захлёбываясь наслаждением.

Пока пожар не превратился в тлеющие угольки.

***

Задыхаясь, Джин прижался лбом к плечу Хоарана, зажмурился, чувствуя дрожь в теле и слушая сбившееся дыхание. Шевелиться не хотелось, к тому же приятно осознавать, что Хоаран всё ещё внутри него, приятно от тепла обнимающих рук и приятно понимать, что он нужен, хоть это и пытались отрицать. И нужен больше, чем просто средство для утоления страсти, иначе Хоаран не стал бы проявлять такую заботу о его самочувствии и точно не стал бы извиняться за спешку.

Тёплые пальцы тронули подбородок, заставив Джина поднять голову, потом Хоаран накрыл его губы своими, мягко играя с огнём кончиком языка. Внезапно он чуть отстранился, из-под ресниц сверкнуло янтарное пламя, обожгло лицо Джина. Безбожно коверкая английское слово, Хоаран хрипло произнёс:

— Мало…

Наверное, он почуял согласие Джина ещё до того, как Джин успел его озвучить, поэтому прижал к себе и увлёк на одеяло, мягко перекатился, оказавшись сверху, и внимательно посмотрел на Джина.

Джин невольно затаил дыхание, осознав ещё одно своё желание. Вот так тоже можно — навсегда. Просто бесконечно долго видеть перед собой светло-карие блестящие глаза так близко, находя в них собственное отражение и поражаясь каждый раз их способности наполняться янтарным сиянием с танцующими в глубине озорными тенями или превращаться в обжигающее расплавленное золото ярости.

— И что ты там видишь? — слегка нахмурившись, тихо спросил Хоаран.

— То, что могу увидеть только я, — одними губами, почти беззвучно ответил Джин. Вот теперь он ответил правильно и почувствовал доказательство этого внутри собственного тела. Хоаран зажмурился на миг, сражаясь уже сам с собой.

— Когда-то ты… сказал, что это означает моё превосходство над тобой… — пробормотал он.

— Хорошая у тебя память. — Джин смахнул с его лба длинную прядь. — Должен же я был разозлить тебя тогда, вот и сказал это. И я не думал, что ты…

— Я не об этом. — Хоаран сердито мотнул головой и опалил лицо Джина взбешённым взглядом. — Если ты допустил такую мысль, то какого чёрта сейчас…

Джин сжал губы и посмотрел в сторону. Сказать или не сказать?

Вообще-то, теперь он понимал, что всё наоборот: нынешняя ситуация означала превосходство не Хоарана, а как раз именно Джина. И да, они никогда не говорили о чувствах, но, быть может, они никогда в этом и не нуждались? Прикосновения рук и губ Хоарана были красноречивее любых слов, как и отклик Джина на эти прикосновения.

С другой стороны, многим требовались ещё и слова.

Сказать.

Он не успел. Всё-таки Хоарану слова не требовались, ему хватило одной решимости Джина произнести их. Странный, ни на кого не похожий человек.

Джин запрокинул голову и закрыл глаза, когда губы Хоарана перебрались на шею и плечи. Он знал, что на его теле останутся следы, непременно останутся, потому что Хоаран не умел иначе “говорить” о чувствах, зато эти “слова” запоминались надолго и были искренними.

Он вздрогнул от лёгкого прикосновения к внутренней стороне бедра — кончики пальцев быстро пробежались, дразня, потом тронули кожу под коленом — сладкая пытка. Хоаран больше никуда не торопился, и это означало, что Джину придётся выдержать немало. Кроме того, внутри него пульсировала горячая плоть, придавая ситуации особую пикантность.