Огонь и железо

Приезжим воду выдавали бесплатно, но ограниченно. По полведра на человека и по ведру на лошадь. В принципе, можно было получить и ещё, но уже за меру овса или две меры сена. Тут же жители Шансона наладили и бойкую меновую торговлю с проезжими. А дальше – пошло-поехало! Часовня, а затем и полноценная церковь святого Гиненфора у целебного источника. Тёплые гостиницы и конюшни для путников. Постоянно действующие трактиры. Знаменитый Шансонский рынок и две ежегодные ярмарки, со зрелищными публичными казнями воров и разбойников.

Лорд с сожалением посмотрел на опустевшее блюдо. Спасибо тебе, Чарли! Большое ты дело затеял. Доходы Союза от паломничества к источнику святого Гинефора неуклонно росли. И это при том, что церковники и содержатели всех заведений отдавали владетелям лишь часть полученных барышей. Сам Дорингем прожил ещё почти двенадцать лет, неуклонно пестуя и развивая своё детище. Он с лихвой вернул затраченные средства, и даже выслужил статус сквайра. Два его старших сына, в качестве сквайров-оруженосцев служили лордам. Один в КГБ, а второй в Стае. Младший же стал имперским купцом и продолжал отцовский бизнес.

Сэр Владимир вышел из трактира с чувством полного удовлетворения. Он искренне поклонился изукрашенной могиле старого приятеля. Когда Чарли всё же почил с миром, за свои заслуги он был признан Кангардским епископатом местночтимым святым и удостоен чести упокоиться в ограде церкви святого Гинефора. Которую, собственно, и возвели его попечением.

Сейчас рядом с этим объектом малого паломничества кучковались кагэбэшные арбалетчики. Один запевал, а остальные увлечённо подхватывали строки песни, сложенной ещё в крестовом походе:

Такая жизнь по нраву!

Врагам покоя нет

Пока находит цели

Мой верный арбалет.

Когда в колчане тесно

От кованых болтов

Стрелять в броню и мясо

Солдат всегда готов!

А если опустеет

Дружок тиснёный мой,

Глаза в глаза сойдёмся.

Продолжим славный бой!

А коли уж придётся

За жизнь держать ответ —

Тогда лишь не поможет

Мой верный арбалет!

Две последние строки ребята орали дружным хором, от чего песня «играла», находя отклик в душе. Возле лорда вновь возник давешний сквайр.

– Да, давай сюда этого гонца. Отряд – к выступлению!

Предчувствие не обмануло. Вести были не то, что дурными, а даже пугающими: вчера днём Зубров с обозом стекла уехал на Кангардскую ярмарку, а уже вечером его жена неожиданно исчезла. Причём, обнаружили это лишь сегодня утром, когда графиню, в бессознательном состоянии, принёс к воротам Гринеберга некий тёмный силуэт. Сейчас леди Эммилия уже пришла в себя, но якобы не помнит ничего из того, что с ней произошло. Гарнизон замка приведён в боевую готовность и ждёт дальнейших указаний хоть кого-нибудь из графов.

Феоктистов молча отпустил гонца. Очень уж подозрительно это исчезновение совпадало с визитом разоблачённого шпиона Та-Кемета. Что если его арест не прошёл незамеченным? В этом случае сообщники могли перейти к решительным действиям. Например, выкрасть одну из персон, посвящённых в тайны Свободных графств, и вдумчиво допросить. А что у нас может знать леди Эммилия? Да дофига чего! Коля же на всём снабжении Союза завязан. И от супруги не шифруется… Скверно. Впрочем, сначала нужно взглянуть лично. Причём так, как враг не ждёт. Куда там доставили бессознательную леди? К мосту замка? Вот с него и начнём.

Лорд Волк не стал искать лёгких путей и выехал к Гринебергу по лесным тропам. Специально не стал подъезжать близко. Дорога в замок довольно долго петляла вверх по скалистому кряжу, но уже внизу он ощутил знакомый запах. Волчье восприятие никуда не уходило и порой выручало. Хотя чаще вынужденно притуплялось им самим. Особенно при работе с огнестрельным оружием.

Сейчас же наоборот, Владимир приказал сопровождающим отъехать на приличное расстояние. Командир десятки кагэбэшников, сквайр Зоррен Дорингем, категорически отказался. Ему было разрешено остаться, но при этом отойти шагов на десять, под ветер. Феоктистов спешился, отдал ему коня и отошёл на обочину. Поиски оказались недолгими, благо в июле найти живность не представляло труда. По стволу дубка полз какой-то жучок. Он и пошёл в кровавую жертву.

Ещё во время первых совместных приключений с Бьорном сэр Волк заметил, что звериное восприятие волной накрывало его от запаха свежепролитой крови. Постепенно выяснилось, что хватало даже смерти насекомого. Поэтому Владимир с силой вдохнул то, чем пах раздавленный жучок… Лес, пряная сырость. Свежий сок ломаного папоротника. Характерная смесь женских запахов леди Эммилии. И что-то странное, непроизвольно заставляющее приподняться верхнюю губу.