Огонь изнутри

Я ужасно разволновался, слушая объяснение дона Хуана. Я никогда не считал себя особо благочестивым католиком, однако его богохульные интерпретации меня шокировали. Из вежливости я слушал не прерывая, но в первой же подходящей паузе намеревался сменить тему. Но он продолжал безостановочно и безжалостно бить в одну и ту же точку. В конце концов, я не выдержал и перебил его, заявив, что считаю существование Бога реальностью.

Он сказал, что мое мнение — это вопрос веры и, как таковое, является косвенным убеждением, а потому ровным счетом ничего не значит.

— Твоя, как, впрочем, и чья угодно, вера в существование Бога основана на чужих словах, а не на непосредственном видении, — продолжал он. — Но если бы ты даже мог видеть, ты все равно неизбежно допустил бы ту же ошибку, что и мистики. Каждый, кто видит человеческую матрицу, автоматически принимает ее за Бога.

Дон Хуан назвал мистический опыт случайным видением, одиночным попаданием, которое само по себе не имеет никакой ценности, поскольку является результатом случайного сдвига точки сборки. Он заявил, что выносить верные суждения по данному вопросу могут только новые видящие, поскольку они искоренили случайное видение, заменив его способностью видеть человеческую матрицу так часто, как им нравится.

И они увидели, что то, что мы называем Богом, есть статический прототип человеческого образа, не имеющий никакой силы. Человеческая матрица ни при каких обстоятельствах не может ни помочь нам в наших действиях, ни наказать нас за неправедные дела, ни воздать нам за дела праведные. Мы — отпечаток матрицы, продукт ее штамповки. То, чем является человеческая матрица, в точности соответствует своему названию — это образец, форма, группирующая определенную связку волокнообразных элементов, которую мы называем человеком.

Все, что он говорил, причиняло мне самые настоящие страдания, однако его, похоже, мало трогала глубина моих переживаний. Он продолжал методически меня доставать. Он сказал, что случайные видящие совершили непростительное преступление, заставив нас фокусировать нашу невосполнимую энергию на том, что не имеет никакой силы сделать что-либо. Чем больше он говорил; тем сильнее я раздражался. Когда я дошел до такой стадии раздражения, что готов был начать на него кричать, он сдвинул меня в состояние еще более повышенного осознания, ударив по правой стороне туловища между тазом и ребрами. Этот удар отправил меня парить в радужном свете, в лучезарном источнике мира и дивной благодати. Этот свет был раем, оазисом в окружавшей меня черноте.

Субъективно я ощущал, что время остановилось. Я видел этот свет неизмеримо долго. Описать словами все великолепие того, что я созерцал, не было никакой возможности, но понять, что именно делает это столь прекрасным, я тоже не мог. Затем я подумал, что ощущение красоты порождается чувством гармонии, мира, покоя и столь долгожданной безопасности. Я чувствовал, что вдыхаю и выдыхаю в состоянии мира и облегчения. Какое дивное ощущение изобилия! Без тени сомнения я знал — это есть Бог, источник всего сущего, и я встретился с Ним лицом к лицу. И я знал, что Бог любит меня. Бог суть любовь и всепрощение — это я тоже знал. Свет омывал меня, я был очищен и спасен. Я не был властен над собой, я рыдал. В основном о себе. Зрелище этого великолепного света заставило меня чувствовать свою недостойность и мерзость.

Вдруг в ушах моих зазвучал голос дона Хуана. Он велел мне идти дальше, подняться над матрицей. Он говорил, что матрица — всего лишь ступень (стадия), приносящая временный мир и безмятежность тем, кто путешествует в неизвестное. Но она бесплодна и статична. Она есть одновременно плоский отраженный образ в зеркале и само зеркало. А образ является человеческим образом.

Я страстно отверг сказанное доном Хуаном. Я восстал против его Богохульных и святотатственных речей. Мне хотелось послать его подальше, но я не мог преодолеть связывающую силу своего видения. Я был ею пойман. Дон Хуан, казалось, в точности знал все, что я чувствую и все, что хочу ему сказать.

— Ты не можешь послать нагуаля, — сказал он у меня в ушах. — Ибо нагуаль — это тот, кто дает тебе возможность видеть. Это — техника нагуаля, его сила. Нагуаль — тот, кто ведет.

И тут я кое-что понял относительно этого голоса. Он не был голосом дона Хуана, хотя весьма на него походил. И, кроме того, голос был прав. Инициатором моего видения действительно был нагуаль Хуан Матус. Именно его техника и сила заставили меня увидеть Бога. Он сказал, что это — не Бог, а шаблон человека. И я знал, что он прав. Но я не мог с этим согласиться, причем не из упрямства или от раздражения, но просто потому, что мною всецело владело чувство преданности и любви к тому божеству, которое было передо мной.