Огонь изнутри

Дон Хуан сказал, что энергия, заключенная в дремлющих внутри нас эманациях, огромна, и ее там неизмеримое количество. Очень приблизительно оценить объем этой силы можно, опираясь на тот факт, что вся энергия, которая обеспечивает восприятие нами обычного мира и все наше с ним взаимодействие, генерируется настройкой не более чем одной десятой всего объема эманаций, заключенных в коконе.

— В момент смерти вся энергия разом высвобождается, — продолжал дон Хуан. — В этот миг немыслимая сила переполняет все живые существа. Это — не накатывающаяся сила, расколовшая их просвет, поскольку последняя никогда не проникает внутрь кокона, она только заставляет его разрушаться. Сила, которой наполняется живое существо, есть сила внезапной настройки сразу всех эманаций, сохранявших пассивность в течение целой жизни. И у этой гигантской силы нет выхода, она может только вырваться наружу через просвет.

— Старый маг научился захватывать эту энергию. Он настраивает пассивные эманации внутри кокона нагуаля в очень узком участке их спектра, захватывая выброс ограниченной, но, тем не менее, гигантской силы.

— Как энергия нагуаля попадает в его тело? — спросил я. — Что ты думаешь по этому поводу?

— Он надкалывает просвет нагуаля, — ответил дон Хуан. — Сдвигает его точку сборки, пока просвет не приоткроется. Когда через это отверстие стравливается энергия свеженастроенных эманаций, он втягивает ее сквозь свой просвет.

— Зачем он все это делает? — спросил я.

— Я думаю, что он попал в замкнутый круг и не может его разорвать, — ответил дон Хуан. — Мы заключили с ним соглашение. Он делает все возможное, чтобы его выполнять. Мы — тоже. Мы не можем его осуждать, хотя и знаем, что его путь к свободе не ведет. И он об этом знает, но знает он также и то, что остановить все это он не в силах. Он попал в ловушку им же самим созданной ситуации, и единственное, что в его силах — на сколько возможно продлить свое союзникоподобное существование.

16 Человеческая матрица

Сразу после завтрака мы с доном Хуаном сели поговорить. Начал он без предисловий и заявил, что мы приблизились к концу объяснения искусства владения осознанием. Он сказал, что мы самым подробным образом обсудили все истины об осознании, открытые древними видящими, и подчеркнул, что теперь мне известен порядок, в котором новые видящие их расположили. В последней части своего объяснения он детально описал две силы, помогающие точке сборки сдвинуться — толчок Земли и накатывающуюся силу. Кроме того, он объяснил мне три метода, разработанные новыми видящими — сталкинг, намерение и сновидение — а также рассказал, как практика этих методов воздействует на движение точки сборки.

— Теперь, — продолжил он, — чтобы объяснение владения осознанием можно было считать законченным, тебе остается проделать лишь одно: самостоятельно разрушить барьер восприятия. Ты должен сам, без посторонней помощи, сдвинуть свою точку сборки и настроить другую большую полосу эманаций.

— Если ты не сможешь этого совершить, то все, о чем мы говорили и что делали, окажется пустой болтовней, просто словами. А слова ничего не стоят.

Он объяснил, что, когда точка сборки уходит со своего обычного положения и достигает определенной глубины, она прорывает некий барьер, который на мгновение лишает ее способности настраивать эманации. Мы ощущаем это как момент пустоты восприятия. Древние видящие назвали этот момент стеной тумана: в момент нарушения настройки эманаций появляется восприятие полосы тумана.

Дон Хуан сказал, что с этим барьером можно иметь дело тремя способами. Он может быть взят абстрактно, как барьер восприятия, он может быть почувствован, как акт прорывания экрана из плотной бумаги, или его можно увидеть, как стену тумана.

Разумеется, в течение моего ученичества дон Хуан много раз подводил меня к видению барьера восприятия. Поначалу мне нравился образ стены тумана, Дон Хуан предупредил меня, что древние видящие тоже предпочитали видеть барьер именно таким образом. Он объяснил, что так гораздо легче и удобнее, однако при этом существует опасность превращения вещей непостижимых в нечто мрачное и зловещее. Поэтому он советовал мне не делать непостижимое частью инвентаризации первого внимания, а оставить непостижимым.

Некоторое время мне по-прежнему было удобно видеть барьер как стену тумана, однако потом я согласился с доном Хуаном, что лучше воспринимать переходный момент как некую непостижимую абстракцию. Но тогда мне так и не удалось нарушить фиксацию осознания. Каждый раз, оказываясь в положении, близком к разрушению барьера, я видел стену тумана.