Огонь неугасимый

Гульчира слушала сестру, и краска покрывала ее щеки. Об Ильмурзе она действительно забыла.

— Или ты, апа, вроде джизни — боишься семейственности? — поддела сестру Нурия. — Как других провожать — хлопочешь, а от Ильмурзы отмахиваешься. Разве он не на вашем заводе работает? — Гульчира почуяла в голосе сестры слезы. — Разве так заботятся о человеке?.. А еще сидишь в комитете комсомола…

Положив трубку, Гульчира долго не могла успокоиться. Вот что значит замкнуться в своем горе.

«Да, но куда отправляется наш Ильмурза?.. Ни с кем не посоветовался, не поговорил…» — впервые серьезно подумала об отъезде брата Гульчира. Она поискала его заявление, но почему-то не нашла. Позвонила в завком. И там не оказалось заявления Ильмурзы. Гульчира начала подозревать что-то неладное. До нее доходили слухи, что Ильмурза гуляет с какой-то девушкой. «Уж не от нее ли бежит?» Ее даже в жар бросило.

«Надо найти эту девушку… Поговорить, выяснить… Мужчины, они…»

Снова зазвонил телефон. Уставясь на аппарат, Гульчира с трудом перевела дыхание. Почему-то страшно стало брать трубку, казалось, опять сообщат какую-то неприятность.

Все же трубку она взяла. Говорил Гаязов. Он попросил Гульчиру зайти к нему. Собрав бумаги, Гульчира положила их в ящик стола и вышла из комнаты. Партком находился в последней по коридору комнате справа.

Когда она проходила мимо кабинета директора, оттуда, чуть не столкнувшись с Гульчирой, вылетел начальник сборочного цеха. Щеки багровые. Подбородок дрожит. Глянув на Гульчиру сквозь огромные стекла очков, он, видимо, не узнал ее и пробежал мимо.

«Из очередной бани, бедняга», — подумала Гульчира. И этот глубоко порядочный человек, душой болевший за свой цех, показался ей в эту минуту жалким.

С другого конца коридора приближались, весело переговариваясь, Поярков с Маркелом Генриховичем. Проходя, они кивнули головой Гульчире. Что-то заставило Гульчиру обернуться. Те тоже обернулись. Щеки Гульчиры обдало жаром.

Из планового отдела вышел, держа в одной руке шапку, в другой накладные, заведующий центральным складом Хисами Ихсанов. Его широкое, мясистое лицо лоснилось; водянистые глаза, как всегда, были устремлены в какую-то точку на потолке. Увидев Гульчиру, он приостановился.

— Сестренка, — уставясь своими вытаращенными глазами, обратился к ней Хисами, — не видела ли нашего уважаемого Маркела Генриховича? Никак не найду…

Гульчира, у которой еще пылали от стыда щеки, показала рукой в ту сторону, куда ушли Зубков с Поярковым.

Открыв дверь в партком, она увидела Гаязова, Матвея Яковлевича и отца. Едва Гульчира появилась, старики встали. Гаязов тоже поднялся, — видимо, они уже кончили разговор.

— Так вот, — сказал Матвей Яковлевич, протянув парторгу руку. — Пусть Поярков вернет Елизавете Самариной незаконно захваченную квартиру. Их всего-навсего двое — жена да он сам… Пока поговорите с ним как с членом партии. А будет петушиться, — другие меры примем.

— Пусть лучше добром возвращает, — сверкнул черными глазами Сулейман. — Весь цех требует этого.

Старики ушли.

Парторг поинтересовался, занимается ли комсомол подготовкой смены уезжающим в деревню рабочим. Оказалось, что комитет больше занимается проводами, а насчет подготовки квалифицированной смены еще и не думал.

— Проводы отъезжающих — хорошее дело, но комсомол должен и о заводе позаботиться, Гульчира. Много молодежи работает в аппарате управления. Нельзя ли кое-кого перевести на производство? Хорошо бы группа молодежи выступила с обращением… А потом это можно обсудить на общезаводском комсомольском собрании.

Потом он говорил о пионерских комнатах, о том, что там необходимо организовать дежурство комсомольцев.

И, словно между прочим, в конце беседы, сказал, что нужно еще одного человека послать главным инженером МТС. Нет ли заявлений от инженеров-комсомольцев.

Возвращаясь к себе в комитет, Гульчира думала: «С завтрашнего же дня начну беседы с молодежью. И всех членов бюро обяжу… А кого бы рекомендовать инженером в МТС?»

Почему-то вспомнился Гена Антонов. Вот кого можно было бы послать в деревню, будь он инженером.

Гульчире не нужен был список, она и без того знала наперечет заводских инженеров и техников комсомольского возраста. Она перебирала их в памяти одного за другим. Дойдя до Азата Назирова, она вдруг приложила руку к груди — так сильно кольнуло в сердце, что передохнуть не могла. Желая успокоить себя, подумала: «Да разве Назирова пошлют в деревню… Начальник самого большого цеха… Крупный специалист… Автор нового проекта… Директор ни за что не согласится».

Гульчира вдруг вспомнила, что Назиров в эти самые минуты ходит по Москве, и впервые за все время размолвки, охваченная беспокойством за судьбу назировского проекта, подумала: «Как-то он там? Отстоит ли?»

5

На доске объявлений появился новый приказ. Строго запрещалось начальникам отделов и цехов задерживать сотрудников сверх положенного времени. Спустя несколько дней Муртазин решил самолично проверить, как выполняется приказ.