Огонь подобный солнцу

— Я знаю, что вы, ребята, давно застряли здесь в Непале, а жизнь все идет. Вот я и приехал сюда, чтобы написать парочку рассказов о путешествиях, например, в Мустанг. Это же почти на границе с Тибетом, а там никто не бывал. Гималаи всегда казались чем-то далеким и таинственным для американцев, да и вообще для всех, кто живет на Западе. А где тайна, там деньги. И немалые. И, согласитесь, я плачу вам более чем достаточно.

— Да, — буркнул Алекс, — а в Мустанге ЦРУ готовит тибетских партизан. Где тайна, там опасность.

Стил оскалился в улыбке.

— Ты же американец, ты же воевал во Вьетнаме, бывший профессиональный футболист, альпинист и боишься какой-то опасности?

У Алекса начали раздуваться ноздри. Коэн положил ему руку на плечо. «Неужели я допущу, чтобы все сейчас рухнуло? Ну уж нет. Черт побери, мне нужны деньги».

— Давайте все это обсудим сегодня вечером, — улыбнулся он, — в Чан-Шане.

Стил улыбнулся ему в ответ.

— Сегодня утром ты говорил, что мы до темноты будем в Кагбени. Зачем же останавливаться в Чан-Шане? — Осторожно прижавшись спиной к скале, он похлопал Коэна по плечу. — Подумай сам, а?

— Да, Клем, конечно. — Коэн смотрел, как непальцы брели по мосту. «Тело думает, Стил, а не голова. Я не ты и никогда не смог бы стать таким, как ты. Тело вольно, оно быстро делает выбор, боится смерти и увечий, но это происходит в какой-то конкретный момент. Оно не боится последствий». Он расправил грудь, покрытую синяками. «Тогда зачем же я это делаю, когда что-то предостерегает меня? Слишком долго мы вместе, Стил, и эти твои замашки белого человека передаются, как зараза».

Когда носильщики, Гоутин и Элиот перешли реку, Коэн быстро повел их вверх по крутой, извилистой тропке туда, где полоска света расширялась над стенами каньона. Они выбрались наверх, на солнечный свет. Отсюда открывался вид на зеленые холмы, террасами поднимающиеся на север к рыжеватым высокогорным пастбищам яков, расположенным у подножия покрытой ледяными прожилками стены Гималаев.

В полдень они спустились к разбросанным окрестностям Баглина. Прорывающееся между стенами каньона солнце искрило лужи в мощеных двориках, от навоза и сырой соломы шел пар. Предупредительно закукарекал петух, и к ним устремились дети. Они глядели на путешественников своими темными глазами, в которых трудно было что-либо прочесть. Незаметно подошел Гоутин.

— Даджу, — сказал Коэн, — брат, вода в реке поднимается.

— Стил хочет переходить?

Коэн посмотрел через реку на хаотично разбросанные хижины Чан-Шаня.

— Ты переходил здесь вброд?

— Да, но не во время весеннего половодья. Здесь когда-то был мост.

— О чем это он? — вмешался в разговор Стил.

— О том, что перейти реку вброд скорее всего невозможно.

Стил переступил с ноги на ногу, чавкая в грязи подошвами.

— Это ведь последний трудный переход до Тшеле, верно? Давайте попробуем. Пока не поздно.

— Носильщики устали, — сказал Коэн, — хотят есть.

Стил не мигая, смотрел своими голубыми глазами.

— Боишься? — с веселой ехидцей спросил он.

— Конечно, — хмыкнул Коэн, — кто-то может утонуть, например, носильщик с грузом.

— Вода поднимается, Сэм. Ты что, хочешь, чтобы мы здесь с неделю проторчали.

— В Непале, — сказал Алекс, — ты зависишь от обстоятельств. Не пытайся их изменить.

— Это буддийская чушь, — бросил через плечо Стил, тяжело ступая вниз по тропинке, ведущей к песчаной отмели у самого берега.

— Если мы решили идти, то надо торопиться, — сказал Гоутин.

— Что он говорит? — Элиот дернул Коэна за локоть.

Коэн перевел, наблюдая за тем, как освещаемая солнцем дымка рассеивалась на фоне теперь уже затененных хижин Чан-Шаня у подножия противоположной стены каньона. Он спустился вниз по тропинке и по мокрой хрустящей гальке вошел в реку. Ноги тут же онемели, галька перекатывалась под пальцами. «Опять Стил давит на меня, ставит перед выбором. Почему? Он меня ненавидит? Потому что я свободен, а он повязан? Чем? Боже, какая холодная вода. Если переходить, лучше поспешить».

Пол потряс его за плечо и, наклонившись к нему, что-то кричал, Коэн разобрал только «слишком глубоко».

Слева от них, вниз по течению, река поворачивала на восток.

— Она перенесет нас! — крикнул Коэн. Пол улыбнулся, его тело под промокшей синей майкой казалось стальным, кожа от холода и воды стала угольного цвета. Он нырнул, и течение потащило его вниз по реке. Его голова как бы скользила по темной поверхности, руки мелькали, унося его к противоположной стене каньона.

Когда Пол добрался до того берега, Коэн вернулся к отмели, чтобы взять из груза моток нейлонового шнура и три витка желтого альпинистского троса. Он связал их и повесил моток себе на плечо, а затем, отыскав на мели обломок дерева, вновь полез в воду.

Пол вернулся вверх по течению и зашел в реку по грудь. Коэн обвязал обломок дерева нейлоновым шнуром и, держа моток в левой руке, бросил деревяшку на середину реки. Шнур понесло вниз; Пол, поймав его, стал тянуть на себя, а Коэн постепенно его отпускал. Выбравшись на противоположный берег, Пол привязал шнур к дереву. Коэн вновь выбрался на мель и натянул шнур, тоже привязав его к дереву.