Огонь с небес

В аэропорту было все спокойно, но я заметил, что рейс на Баграм (а был и такой, летал небольшой турбовинтовой самолет для специалистов) числится как отмененный. Подходить к администратору и спрашивать о причинах я не рискнул. Вместо этого я вышел на площадь, оглядел полусонных от жары усатых нафаров, кликнул такси и приказал везти в центр. В центре города у нас было что-то вроде секретной базы на территории, рядом с бывшим зданием «Радио и телевидение Афганистана» в охраняемом, так называемом «посольском», квартале. Секретной, конечно, для посторонних, для своих-то секретов не было — просто вывеска на здании обозначала не то, что было на самом деле. Совсем рядом был парк, разбитый на месте взорванного здания МВД Афганистана — он помогал помнить то, что необходимо было помнить каждую минуту.

Конечно же, в этом здании у меня был свой кабинет, как и у всех — только с номером на двери, без присутствия, без секретаря, без адъютанта. Я открыл его своим ключом, закрыл изнутри им же, наскоро проверил — чисто. Открыл сейф, включил машинку для уничтожения бумаг и принялся за дело…

Через какое-то время в дверь постучали.

Оно самое…

Я открыл дверь. Один человек…

Человек был мне знаком, но плохо. Молодой, с бакенбардами по старой моде… почему-то они снова стали входить в моду в последнее время… в форме полковника бронекавалерии… я где-то сталкивался с ним, но мы не были представлены лично.

— Чем обязан? — сухо спросил я, поднимаясь и протягивая руку, но без улыбки.

— Корнеев. Полковник Корнеев.

— А по имени-отчеству?

— Александр Ильич, будьте любезны.

Да… блестят глаза, блестят. Молодой… торжество скрывать не умеет. А надо уметь.

— Мы с вами не представлены, ведь верно?

Молодой человек сел напротив меня.

— Верно. Но у нас есть общие знакомые, поэтому я счет нужным… не искать возможности, скажем так.

— Общие знакомые?

— Князь Абашидзе. Я имею в виду господина Аслана Абашидзе, ныне покойного.

Да, дорогой, это ты. Посланник…

— Припоминаю, припоминаю. Отставной генерал-губернатор Междуречья.

— И патриот.

— Ну, чувство патриотизма у него своеобразное… собственно, чем обязан?

— Чем обязан… в общем-то мы хотели просить вас о небольшой помощи.

— Какой именно, сударь?

— Одним днем ранее в Санкт-Петербурге вы убили Саида Алим-бека, ротмистра гвардейской кавалерии. Это прискорбно, но не смертельно, в конце концов, — незаменимых нет, верно ведь?

— Я не убивал ротмистра Алим-бека. Мне кажется, вы злоупотребляете гостеприимством, сударь…

— Убили, сударь, убили. Мне плевать, как и зачем вы это сделали, возможно, даже из каких-то праведных побуждений. Но мы хотим с вами дружить, вы сильно пригодитесь нам в будущем — и в ближайшем, и в отдаленном. Чтобы между нами не осталось недопонимания — вы ведь убиваете не первый раз, верно?

С этими словами полковник сунулся в карман и достал мобильный коммуникатор. Включив функцию воспроизведения видео, подтолкнул его ко мне.

Ну… этого следовало ожидать. Странно, что это не произошло раньше. Черная гвардия, кто ж еще. Тогда, на Востоке, я попытался противостоять ей, находясь в должности Чрезвычайного и полномочного посла в Персии и пытаясь найти концы в гибели своего друга, князя Владимира Голицына, который долгое время служил на Востоке, дольше, чем я, и первым заподозрил неладное. Тогда мне удалось выйти на генерал-губернатора Междуречья, князя Абашидзе, который и возглавлял самосудные расправы и террор. Ради того, чтобы стать одним из них, мне пришлось совершить убийство, причем убийство, которое засняли на видео. Но князь Абашидзе был убит, и нить на этом оборвалась. Дальше мы почти не копали, только нашли одного урода — профессора в Берлине, и, чтобы наказать его, забрали все его деньги, нажитые предательством. Но дальше копать не стали — а напрасно.

Теперь все это здесь. Это и в Персии было, я теперь уверен.

— Интересно… — сказал я, — и что вы с этим собираетесь сделать? Показать по телевидению?

— Как вариант.

— Да показывайте. Вы в курсе, что у меня есть североамериканское гражданство до сих пор?