Огонь с небес

— Он сказал, что звонили по делам. Если по делам, почему не через коммутатор министерства?..

— Господи, кто-то взял свой телефон и позвонил. И ты из-за этого убил человека?

— Да заткнешься ты или нет?

Он и сам был ни в чем не уверен. Но признаться в этом не мог. Просмотрев список предыдущих вызовов, кое-что понял.

— Вот. Почему телефон не определен? Человек звонил по работе — номер не определен. И это при том, что включен определитель.

— Уходим? — то ли спросил, то ли предложил третий.

— Нет. Надо посмотреть, кто приедет. Если группа физзащиты — уходим. А если кто-то другой — разберемся. Найди ружье.

— Какое ружье?

— Посмотри. Может быть. Я, кажется, видел там сейф.

Молчун вышел в соседнюю комнату.

— Помоги…

Вместе они устроили Ахметова в кресле-каталке так, что он казался живым. Пуля не разбила стекло, и со стороны казалось, что все нормально.

— Эй!

Молчун вышел из соседней комнаты с «фокстерьером» двенадцатого калибра в руках — обычный выбор для загородных домов. Пять патронов в магазине, сменный ствол — короткий и длинный, на птицу. Для самообороны тоже пойдет — все-таки двенадцатый калибр.

В другой руке были патроны.

— Пятерка, — несколько извиняющимся тоном сказал молчун. — На уток.

Пятерка — всего лишь дробь, причем мелкая. Для охоты на людей нужна картечь. Но ничего другого не было.

— Заряжай и пошли…

На съезде с диаметра я свернул на Гатчину. По нынешним меркам — считай, пригород. Обсаженные деревьями аллеи, парки, дорогие дачи венецианского, баварского, арабского стилей. Недорогих тут уже давно не осталось, недорогие отступали все дальше и дальше…

Ахметов, Ахметов…

Что-то мы расслабились. Стали жить не то что красиво — беззаботно. Если брать двадцатые — у любого, самого захудалого, чиновника был револьвер. И каждую субботу такой вот Акакий Акакиевич ходил в тир, щурился, морщился от дыма и грохота — и стрелял. Потому что студенты — эсеры и коммунисты, эти милые цветы жизни, порывистые и честные, горящие свободой, — ни много ни мало объявили государству войну. Юная бестужевская[3] барышня могла, улыбаясь, вытащить из муфточки револьвер и высадить тебе весь барабан в живот, в то время как ты лихорадочно думал, как познакомиться. Это за то, что ее кавалера вчера повесили на Лисьем Мосту за террор. В террор уходили столь же возвышенно-торжественно, как раньше на первый бал в Зимний ехали. Офицеров стреляли, как куропаток, боевики из бывших рабочих, и офицеры стреляли в ответ, маевки расстреливали из новомодных тогда «томпсонов», и совсем не по приказу государства. А сейчас ничего этого давно нет, беспокоит лишь исламский террор, да редкие (но, к сожалению меткие) выходки фанатиков. И вот люди, даже работающие в системе безопасности, начинали забывать, что их работа — это не игра интеллектуалов, и любой человек должен иметь возможность мгновенно и эффективно защититься от простого и грубого физического насилия. А Ахметов это забыл, несмотря на то, что работал, как говорят господа полицейские, «на земле»…

Дачи здесь стояли на улицах, улицы носили имена, дачи были номерными. Дача Ахметова, судя по номеру — третий, — стояла у самого начала улицы. Я нашел эту улицу, начал на нее поворачивать, и в этот момент фары высветили у деревьев слева нечто такое, что мне совсем не понравилось. Не понравилось настолько, что я остановил машину и толкнул дверь, воздавая хвалу Господу, что не забыл отстегнуть ремень безопасности. В следующее мгновение в ночи оглушительно загромыхало, осыпалось стекло и по кузову забарабанила дробь…

Я оказался на земле и в весьма выгодной ситуации: фары «БМВ» слепили стрелка, не давая ему увидеть результат своей стрельбы — он просто стрелял по водительскому месту, потом по пассажирскому. Но он быстро исправился, выстрелив дважды по фарам и погасив их — тем самым он поставил нас уже в равные условия. Впрочем, не совсем — он себя уже выдал стрельбой, а вот я — еще нет…

Из «беретты» я выстрелил семь раз по тому месту, откуда стрелял дробовик, перекатился и вскочил на ноги. В ответ кто-то открыл огонь из пистолета с глушителем, три пули пробили то место, где я только что был у машины, затем неизвестный начал бить наугад, простреливая все возможные точки, где я мог быть, — и одна пуля почти попала в меня.

Увидев, как из соседней улицы выкатывается машина, я… бросился бежать. Идиотов нет, что тут произошло — уже понятно, а сколько тут этих… что у них есть — не знаю, и знать не хочу. Но знаю, что сесть играть с шулерами и их колодой — верный проигрыш…

Эх, Ахметов…

Добежал до забора, перевалился через него с ходу — ищи ветра в поле. Брехали собаки, начали зажигаться окна… думаю, охота окончена. Мне в одну сторону, господа, а вам пока в другую…

Прощайте… человек, известный как Иванов. Тогда — я этого не знал.

— Что здесь?! — Выскочивший из машины водитель держал в руках пистолет.

Второй — тот, который и совершил убийство, — тащил к машине тело на плечах, выбивался из сил, но тащил.

— Помоги!