Огонь сильнее мрака (СИ)

Кэб подлетел, словно ждал, пока Джон окажется на улице. Кучер попался отчаянный, и уже через полчаса Репейник стоял напротив шестого дома по улице Кожевников. Дом был старым, одним из тех, за какие хозяева вначале просят огромные деньги, ссылаясь на гранитный фасад и витражные окна, но цена вдвое падает, когда выясняется, что в подвале нет котельной, а в отхожее место не подведена канализация. Прежде чем подойти к дому, Репейник какое-то время околачивался на другой стороне улицы, наблюдая за окнами – не шевельнётся ли занавеска, не мелькнёт ли тень. Ничего такого не случилось, поэтому Джон счёл, что настало время действовать. Он подошёл к двери, как следует постучал несколько раз, подождал, а потом медленной, прогулочной походкой зашагал прочь. Свернув за угол, он очутился на задворках улицы Кожевников, куда выходили задние стороны домов. Здесь было тихо и безлюдно. У стен валялся всякий хлам – пустые бочки, сломанная мебель, старые башмаки. Под ногами деловито шныряли крысы.

Джон прокрался к дому номер шесть (даже сзади он был облицован гранитом, замшелым и мрачным) и, воровато оглянувшись, пристроился к двери черного хода. Отмычки ждали своего часа во внутреннем кармане куртки. Джон аккуратно протолкнул стальное жальце в личинку замка и тут заметил, что дверь не заперта. Обескураженный, он медленно убрал отмычки обратно в карман и немного постоял, раздумывая. Либо хозяин был настолько беспечен, что, находясь дома, не закрывал заднюю дверь, либо он был в отлучке, и кто-то другой уже пробрался в дом до Репейника. Выяснить это можно было только одним способом. Еще раз оглядевшись, Джон скользнул внутрь.

Он очутился в тёмном помещении, насквозь провонявшем жареным маслом и помоями. «Кухня», – понял Джон. Немного подождав, пока глаза привыкнут к сумраку, Репейник кошачьей походкой двинулся к чёрному провалу двери. Пройдя три шага, он что-то зацепил ногой. Раздался жуткий, рассыпчатый кастрюльный грохот. Джон замер, не дыша и слушая потревоженную тишину. Пару минут ничего не происходило, потом он осторожно перевел дух и рискнул опустить ногу. Приглядевшись, он различил во тьме кухонный стол и валявшуюся под ним маленькую табуретку. Её тонкие ножки торчали наружу и были совершенно незаметны в темноте. Там же, под столом, стоял ящик с посудой, который неведомым образом был связан с табуреткой и балансировал, видно, на грани обрушения – а Джон лишил его хрупкого равновесия, и теперь посуда раскатилась по всему полу. Больше ничего не случилось: не выбежал на грохот хозяин с ружьем в руках, не послышались вдали свистки констеблей, не метнулись к выходу орудовавшие в доме грабители.

Репейник, уже не такой осторожный, вышел из кухни и оказался в зале. Это была большая комната, служившая хозяину, судя по всему, гостиной и столовой одновременно: посредине стоял дубовый массивный стол, одним концом почти упиравшийся в чёрный зев камина. На столе смердели забытые грязные тарелки. Шторы на окнах были плотно задёрнуты, и в зале стоял полумрак. Джон обошёл стол, едва не споткнувшись о лежавший на полу куб темноты, при ближайшем рассмотрении оказавшийся чемоданом. Вгляделся в дальний угол зала, опознал в пирамидальном нагромождении теней лестницу наверх. Царивший повсюду беспорядок говорил о том, что в доме уже побывали воры. Ну, или о том, что хозяин покинул жилище в большой спешке.

Наверху Джон нашел спальню и два кабинета. В спальне на огромной кровати белели скомканные простыни, свешивалось на пол одеяло. Рядом стояла тумбочка, развороченная, с выдвинутыми ящиками и дверцами нараспашку. Джон заглянул в тумбочку, но не нашел ничего ценного – запонки, пуговицы, спички россыпью, раскрошившаяся сигара. Из спальни Джон прошел в кабинет. Вот где было заметно, что в доме живет мужчина: опасными бликами отсвечивали со стены древние мечи, скучал в углу кальян, валялась на тахте пустая бутылка. У окна занимал почётное место письменный стол бюрократического вида. Ящики из его тумбочек громоздились на полу, по всей комнате лежали бумажные сугробы. Джон озадаченно почесал затылок. Здесь было, навскидку, тысяч пять листков, и каждый – исписан от руки. Любой мог таить зацепку о том, куда девался владелец дома. Перебирать записи прямо здесь, в чужом кабинете Джон не собирался, поэтому стоило подумать о том, как унести такую кипу бумаг с собой. Поразмыслив, сыщик решил спуститься обратно в зал, где он видел подходящих размеров чемодан.

Прежде чем выйти, Джон нагнулся над бумагами: среди белых листков его внимание привлек странный квадрат. Квадрат оказался обычной подставкой под кружку, из тех, что подают с заказанным пивом в кабаках. Виднелась расплывчатая надпись: «ПЬЯНЫЙ КОНЬ. Мы открыты с шести вечера до шести утра». Джон повертел в руках подставку, рассеянно сунул в карман и вышел из кабинета.