Огонь сильнее мрака [СИ]

— Джон! — он откашлялся. — Не знаю, что вы устроили, но мне никогда ещё не… Ого!

Он уставился на Репейника, вытаращив глаза. Джон вдруг почувствовал себя глупо. Сунув зеркало Джил, он шагнул к столу и, мгновение поколебавшись, накрыл рукой кристаллы, сидевшие в гнёздах питания шкатулки. Линза вспыхнула, на ней ярко обозначился силуэт Хальдер. Джону вспомнился Найвел Мэллори, длинноволосый, нескладный, весь в крови стоящий посреди развороченной мостовой. Вспомнился город на стене, огромные киты, что несли на спинах людей, пряные облака, летучий дилижанс. Вспомнилась Ширли Койл на пороге маленького дома, затканного вьюном. Он почувствовал, что кристаллы в приборе заряжены до отказа, и собрал в пригоршню те, что лежали рядом, запасные. Свет его ладоней становился глуше по мере того как разгоралось лиловое сияние кристаллов. Так продолжалось с десяток минут, пока он не зарядил все до единого.

— Вы и правда стали богом, — слабо проговорил Мэллори. Всё это время он лежал в кресле без движения.

— Так уж вышло, — откликнулся Джон. Руки всё ещё отсвечивали, но слегка — не сильнее фосфорного циферблата часов. Канцлер вздохнул:

— До чего же хорошо и покойно… Вы, Джон, наверное, даже не представляете, каково это.

— Я зато представляю, — буркнула Джил вполголоса. Она спрятала шкатулку в портфель, пересыпала в боковой карман фиолетовые кристаллы и щёлкнула застёжками.

— Вас уже из-за одной этой способности будут искать, — продолжал, не расслышав её, Мэллори. — Да… О боги, боги мои. Ничего, если я отлежусь здесь чуток?

— Думаю, мы будем собираться, — сказал Джон и посмотрел на Джил. Та пожала плечами и вышла. Тут же из спальни донеслось хлопанье дверей шкафа и возня. Джон обошёл стол и принялся выдвигать ящики. Он собирался взять только самые необходимые бумаги, но совершенно не представлял, какие бумаги необходимо иметь при себе богу.

— Что планируете делать? — блаженно жмурясь, спросил из глубин кресла Мэллори.

Джон неопределённо хмыкнул.

— Не хотите говорить, — заметил канцлер. — Правильно. Но учтите: от вас не отстанут. Будут искать по всей Энландрии.

— Залягу на дно, — отмахнулся Джон.

— Не заляжете. Знаете, у нас в Министерстве уже появились первые проблески фанатизма. Кто-то просится вигилантом, чтобы вас умертвить. А кто-то, кажется, начал вам поклоняться.

— Поклоняться? — Джон выпрямился, держа в руках тощую банковскую книжку.

Мэллори кивнул:

— В народе, знаете, самые разные настроения… Словом, они не отступятся. А ваша сила растет с каждым часом, я видел показания приборов. Вы не сможете спрятаться, вы — как пламя во мраке, вас видно отовсюду.

В кабинет, волоча раздутый чемодан, вернулась Джил. Из пасти чемодана во все стороны торчали рукава Джоновых рубашек, подолы платьев и какие-то бретельки.

— Уедем, — выпалила она. — В другую страну. На материк.

Мэллори вздохнул.

— Я же говорю: у нас очень чуткие детекторы. Министерство разошлёт за границу агентов, они засекут вас, где бы вы ни были.

Джил швырнула чемодан на пол, раскрыла и стала перекладывать одежду.

— Так говорите, будто знаете, что делать, — прошипела она. — Ну скажите тогда. Раз умный такой.

Мэллори повозился, устраиваясь поудобнее в жалобно застонавшем кресле.

— Есть один вариант, — сообщил он. — Уплывайте за море. Далеко, в Приканию или ещё куда, где нет цивилизации, одни дикари и жара. За сотни лидов отсюда. Отсидитесь там, пока не затихнет шумиха… Или пока не научитесь маскироваться от наших приборов.

Джон подошёл к сейфу с патронами, но открывать не спешил, трогал замок, в задумчивости глядя на канцлера.

— Вы меня поймите, Питтен, — сказал он, — я вам, конечно, доверяю и всё такое, но уж больно вы добры к нам. Надо бы кое в чём убедиться. Не пугайтесь только.

— Чего это я должен… — начал Мэллори. В следующий миг его окутали парцелы. Словно кокон черноты сгустился вокруг кресла, где сидел канцлер; завертелся вихрем, окрашиваясь в багровые тона. Из кокона вынырнула рука, замахала, разгоняя частицы. Но Джон уже всё знал.

Старый дом. Натёртые мастикой полы. Дворецкий Леннингс, мать — вечно бледная, малокровная, отец — вечно хмурый, занятый. Ночные собрания в гостиной, прокуренный до синевы воздух. Статуя Хальдер Прекрасной, тускло-золотая в полутьме библиотеки. Перед ужином — склонённые головы за общим столом, короткая молитва усопшей богине. Тайная комната в подвале, куда отец пригласил в день шестнадцатилетия. Полки и шкафы, и механизмы, бесчисленные, странные, неподвижные. Страх. Удивление. Внимание. Восторг. Связка ключей, магических цилиндров. Семейные святыни. Семейный долг. Продолжатель дела. Мечта о возвращении владык, сон о золотом веке. Об утраченном рае. Годы ожидания, годы пустых трудов. И вот теперь — молодой бог, сияющий белым светом. Долгожданное избавление. Близкое счастье. Вся жизнь ради этого мига — помочь в беде, проложить дорогу к власти. К справедливости. К новой эре для всех людей. Надежда. Преклонение. Обожание.

Парцелы исчезли, словно втянулись в небытие. Мэллори слабо взмахивал руками, ловил воздух ртом.