Огонь со мной

— Ты хотя бы не проявлял радости по поводу их убийства.

Он и впрямь казался удрученным, но это не отменяет моей ненависти к брату — он был на суде и так или иначе повинен.

— Но даже не в этом суть. Ты и твои слуги не участвовали в исполнении приговора.

— Дуфф… — Брат явно был ошарашен моими словами. — Я никогда не желал смерти магам, ты должен знать об этом! Но это не значит, что я мог закрыть глаза на их преступления! Ты создал монстров, они явили людям силу богов, они наплевали на все наши порядки и правила, они убивали! Кто-то должен был это прекратить!

— Я просто рад, что это был не ты!

Хотя по большому счету мне совершенно все равно, кто именно в итоге привел приговор в исполнение: специально созданные для этого чародеи или иные бессмертные. Факт остается фактом. Все, кто был на суде, горько поплатятся за это. И Хаф, мой милый Хаф, ты — не исключение!

Глава 16

Дориус скинул меня с плеча, словно мешок картошки, за что, кстати, я ему благодарен. Он никогда не нянчился со мной в мои периоды «похмелья», он все прекрасно понимал. Его небрежное или, скорее, показушное равнодушие ко мне в таких случаях, как мороженое в жару, — не сильно помогает, но дарит мимолетное спасение от зноя. А Дориус в такие моменты, словно лавка с «Баскин-Роббинс» в парке отдыха в жару: друг предложит замаскировать мою слабость мага лучшим крем-брюле, а шоколадной присыпкой служит извечный его вопрос: долго ты еще валяться собрался?

Кому-то может показаться странным подобное отношение к близкому человеку в минуту слабости, ведь мы с Дориусом уже давно живем под одной крышей, и у нас с ним отличные отношения. Да кого я обманываю? Я считаю его своим братом, думаю, он относится ко мне так же. Но все же для мага сохранить иллюзию силы, «сохранить лицо» — это все. Лучше проиграть битву, но уползти с поля боя с улыбкой победителя, а если ползти уже не можешь, то всегда есть надежда, что остался еще маг-соратник, который незаметно для сторонних глаз вытащит твое тело с этого самого поля. Ведь даже когда все магические силы тебя покинули и ты валяешься на поле боя бессмысленным набором мяса и костей, ты не имеешь права показать слабость, ты обязан пожертвовать собой, отдать остатки силы другому магу, который еще продолжает бороться. И делаешь ты это с высоко поднятой головой, не иначе, ну или с поникшей головой, если уже находишься в бессознательном состоянии. Пока ты жив, ты помогаешь другим магам, делишься своей силой, но незаметно для врага.

Поэтому я благодарен Дориусу, он знает, что, прояви он хоть каплю нежности ко мне во время или после боя, и мы с ним больше не друзья! Другие бессмертные говорят, что маги бесчувственные и бездушные даже по отношению друг к другу, но это говорят не маги, а те, кто не в состоянии понять сущность мага. Хотя нет, акриты так не считают, для них также важен сам бой, а не жизнь отдельно взятого акрита. Наверное, по этой самой причине маги и акриты извечные и нерушимые союзники.

И те и другие уважают силу и победу любой ценой. Не то чтобы у магов было много побед за последние столетия, но наши ценности отличного боя неизменны. Иногда я задаюсь вопросом: а почему маги не укрылись в землях акритов? Думаю, они без проблем предоставили бы убежище для всех магов, особенно в период, когда стало понятно, что все бессмертные настроены уничтожить каждого мага, кто еще хоть немного способен дышать. Помню, как один акрит (я даже не помню его имени) предложил нам троим убежище в своем доме. Он обещал защиту и покровительство. Но разве маги могут принять подобное предложение? Разве найдется хоть один маг, который с готовностью примет чужую защиту и будет прятаться в чужих землях? Вот и мы не согласились — наверное, и впрямь маги неправильные. Даже под страхом полного уничтожения мы продолжаем рассчитывать только на себя. С другой стороны, прими мы подобное приглашение от акритов, остались бы они нашими союзниками? Не утратили бы мы свое «Я»? Не отвернулись бы от нас эти воины, увидев нашу слабость, если мы сами бы показали им, что нуждаемся в защите? Наверное, эти опасения стали ключевыми для нашего отказа от спасательной шлюпки, которую нам предложили сбросить с тонущего корабля. И я не слышал, чтобы хоть какой-то маг прятался у наших союзников, во всяком случае длительное время. Залечить раны, взять передышку — возможно, но точно не на постоянной основе.

Но как бы я ни размышлял о принципах магов, тем не менее последствия боя продолжают сказываться. Я уже, конечно, пришел в себя, но все еще чувствую остатки действия сил чародеев. Сил крайне чуждых мне. Втягивая силу любого другого бессмертного, я буду силен какое-то время, даже подпитываясь ею, но чародеи — это враги. При этом враги не просто по природе своего создания, а по сути мироздания магии.