Огонь в крови

— Говорила. Люди часто умирают, ваши жизни коротки, а тела слабы. Но это же не повод не заводить семью.

— Для кого-то, может быть, и не повод, а для меня очень даже да.

— Но почему?

Я не хотела объяснять, хотя прекрасно понимала, что если не расскажу, он не отстанет.

Вытягивать это из себя было тяжело, потому решила отделаться скомканным:

— Потому что я не хочу снова сидеть у постели родного человека, видеть, как он умирает и не иметь возможности помочь. Беспомощность отвратительна. Любовь отвратительна. Я…

Часть раковины, ладонь и последний осколок утратили четкость, расплываясь перед глазами. Часто заморгав, я попыталась вернуть резкость этому миру.

— Я же говорил, наша кровь сильна, — мягко отведя мою подрагивающую руку, Абель сам вытащил последний осколок. Резко, совершенно не заботясь о том, что может оставить в ране стеклянный обломок, — у нас с тобой могут родиться только драконы. Они не будут знать человеческих слабостей, а тебе не придется бояться за них. Сокровище, тебе ни за кого не придется бояться. Обещаю.

Поверить ему оказалось неожиданно легко.

Вот только трогательность момента была испорчена его же бесцеремонностью. Не успела я толком успокоиться, как оказалась озадачена наглым:

— А теперь прекрати сопеть, я планировал тебя поцеловать в благодарность за исцеление моих ранений, но ты все испортила. Теперь придется тебя целовать в качестве утешения.

— Какое еще целовать? — вскинулась я, глядя на его отражение в зеркале. — За какое такое исцеление? Я же ничего не сделала!

— Правда? — хитро прищурился он, встретившись со мной взглядом. — Уверена?

Ладонь, продемонстрированная мне его отражением, была совершенно цела, и лишь разводы подсыхающей крови являлись свидетельством недавних ран.

— Как так?

— Быстрая регенерация. А теперь поцелуй.

— Ты себя вылечил, ты себя и целуй, — выдвинула я вполне логичное предложение.

— Золотце…

— И вообще, я честная девушка, так что до свадьбы никакого разврата! — честное слово, я не ожидала увидеть довольную улыбку на его лице, расцветшую после моих слов. Это было как-то неправильно. Почему он улыбается? Вот почему? — Ты чего?

— То есть, выйти за меня ты все же согласна!

Сколько раз уже я обещала себе не забывать о загадочной драконьей логике, но, вот, опять забыла, и опять была сражена неожиданным умозаключением ужаса.

— Знаешь, я устала, я, пожалуй, пойду, — утешая себя тем, что это не трусливый побег, это здравомыслие и адекватность, я протиснулась мимо Абеля и… да, сбежала в комнату.

* * *

Покой закончился неожиданно. Казалось, я только расслабилась и задремала, скрывшись от всего мира и в особенности от одного дракона под покрывалом, а в следующее мгновение меня уже нещадно трясли, нарушая мой мирный сон.

— Веда, просыпайся, через пятнадцать минут выдвигаемся.

Я сдавленно угукнула, стараясь оторвать голову от подушки, попутно пытаясь вспомнить, осталась ли у меня еще чистая одежда.

Подсчеты оказались неутешительными.

— Поднимайся, — не унимался Абель, возвышаясь над постелью. Свеженький, бодренький, чистенький.

— Мы разве не вечером к вулкану отправляемся? — прохрипела я, распутывая свой кокон, пытаясь как-то найти выход на свободу.

— Солнце садится, — сразили меня наповал неожиданным сообщением. На мгновение я застыла, пытаясь как-то осмыслить услышанное: если учесть, что дни в это время года еще довольно длинные, а солнце садится относительно поздно, проспала я больше шести часов. А по ощущениям — и часу не отдохнула.

— Золотце, — позвал Абель, взявшись помогать мне в нахождении нелегкого пути к свободе. Ткань соскользнула с моей головы, ослабла на плечах и медленно опала на постель, а я смогла увидеть то, о чем говорил дракон — комнату, затопленную рыжим светом огненного заката.

Вот это я поспала.

— Десять минут осталось, — отвлекая меня от созерцания, раздалось над самым ухом, возвращая в этот суровый, быстрый мир, в котором минуты пролетали короткими мгновениями.

На то, как я торопливо собираюсь, ужас смотрел с непередаваемым выражением лица, смахивающим на мутировавшее умиление. Было в этом умилении что-то нездоровое и даже подозрительное… самодовольное, что ли, будто бы Абель действительно смотрел на что-то миленькое, да еще и принадлежащее ему.

Такая помятая со сна, растрепанная, немного неадекватная и агрессивная лапочка с шилом в самом неожиданном месте. И вся его.

Собралась я за восемь минут, но такая скорость дорого мне стоила: походная сумка будто распухла вдвое, не готовая принимать в себя вещи, скомканные как получится, а кожа на голове ныла, непривычная к тому, чтобы хозяйка пыталась с корнями повыдергивать все свои волосы, заплетая неожиданно тугую косу. И ощущение было такое, будто я забыла что-то важное… очень изматывающее чувство, появляющееся каждый раз, как приходилось торопиться.