Огонь, Вода и Медные Порталы (СИ)

Скулы Любогневы заострились, так крепко она сжала зубы. Тонкие губы побелели, сомкнувшись в плотную линию. Лента от косы, попавшая в изнеженные, сжатые до побелевших костяшек, пальцы, едва не хрустнула.

Еще недавно взиравшая на Настю со снисходительным высокомерием Любогнева поменялась в лице и уставилась на влюблённую пару уже совершенно другим, пронзительным ненавидящим взглядом. Голова её постепенно склонилась, челюсти она отпустила, отчего щёки надулись, тонкие губы поджались еще сильнее, и вся она как-то нахохлилась, отчего стала похожа на обиженную злобную ворону. Да как же это?! Выходит, она ради него сюда ехала, а он уже какую-то… мымру прилюдно обнимает да целует?! Да кто она такая-то?! Уж точно не ей, Любогневе, чета! Одета простенько! Ни украшений достойных, ни наряда баского! Сама бегом за парнем бегает! Вот умора-то! Авдотька и та на смех поднимет!

Настя вернулась к воротам и пошла мимо людей, никого не замечая и не видя. Слёзы застилали ей глаза. Она старалась их держать, но выходило совсем плохо. Они сами катились горячими солёными дорожками. Ни единого всхлипа. Настя вытерла мокрые дорожки на щеках ладонями.

— Ну что ты, милая? — добросердечная Лукерья, чувствуя свою ответственность за порученную ей девушку, встретила её и обняла. — Не плачь, Настюша! Вернётся Иван! Пойдем, кваску попьем. Любогнева, и ты пойдём! — обернулась Лукерья к племяннице. — Нечего у ворот ртом мух ловить!

Лукерья привела девушек в свою горницу, усадила на лавку под окном и налила обеим по большой берестяной кружке квасу.

— Пойду княжича проведаю, а вы пока признакомьтесь, девоньки, глядишь, подружитесь, — вышла из горницы нянька.

— Об кого это ты там тёрлась? — ласковый голос Любогневы не сумел обмануть Настю, заметившую какой ревнивой злобой и неприкрытым любопытством блеснули глаза новой знакомой. И, то ли Настю покоробила сама форма вопроса, то ли неискренняя интонация вибрирующего голоса подвела Любогневу, но отчего-то эта девушка не вызвала у Насти ни симпатии, ни желания довериться и открыться. Скорее напротив, всё поведение и манеры племянницы Лукерьи кричали о том, что с этой особой нужно быть предельно осторожной.

Вот только Насте в этот момент было абсолютно всё равно до чужой злобы, тут со своими чувствами справиться бы. Сердце её рвалось на части от радости, что она нашла своего Ванечку, а глаза хотели плакать, оттого, что сразу пришлось его отпустить. К этой гремучей смеси чувств примешивалась тревога за него, ведь поехал он в район боевых действий и, хоть и обещал вернуться непременно, легче от этого не становилось. Но что поделать, он же мужчина — защитник, тем более — врач. Его помощь понадобится воинам, и хорошо, что Ванечка сумеет им помочь.

Находиться в одном помещении с навязчивой, любопытной девицей и её липкими вопросами Насте не хотелось. Хотелось на свежий воздух, пройтись и подумать о Ванечке, о том, как сильно она его любит, какой он стал загорелый, похудевший и возмужавший, о его сильных руках, крепко прижавших её к себе, о том, как он обрадовался, увидев её, Настю.

Квас в кружке закончился, слёзы высохли, и чем больше Настя думала об Иване, тем сильнее и настойчивее в её душе разгоралось солнышко её любви и радости оттого, что мытарства её закончились. Ванечка здесь, она нашла его и скоро он вернётся, живой и невредимый. Настя уже не могла справиться с глупой, счастливой улыбкой, то и дело сама собой наплывающей на лицо, поэтому, не ответив на дурацкий вопрос не спускавшей с неё глаз Любогневы, вышла в сени и, спустившись с крыльца, свернула за терем, пошла в тенистый сумрак под плодовыми деревьями вдоль забора. Присела на лавочку под одним из окон.

— Авдотька! — голос из открытого окна звучал отдаленно, но показался вполне знакомым. — Разузнай, где живет княжий родич Иван, с кем знается, что ест-пьёт?

— Да уж это могли и не говорить, барынька, чай, не дурочка, сама все понимаю, — смешливый девичий голос был не знаком.

— Поговори мне! — прикрикнула барынька. — И вот еще. Про Настьку эту тоже всё разузнай. Кто такая? Откуда? Давно ли с Иваном крутит? Серьезно, али просто постель греет?

Ответа не последовало. Настя собралась встать и уйти дальше по тропе, когда из окна над самой головой раздалось полное ненависти:

— Ты у меня еще попляшешь! — берестяная кружка с силой грохнула о широкий деревянный подоконник.

Глава 17

Любогнева обернулась от окна и осмотрела чистенькую тёткину комнатку. Да, невелика. Ей, Любогневе, если она желает здесь остаться, придётся скакать по хлипкой берёзовой лесенке под потолок и спать на полатях. Вряд ли ей удастся загнать на полати престарелую тётку, отвоевав у неё место на лежанке за шторкой. Хотя, если тётка всё время нянчит малолетнего князя, то, скорее всего, и ночует где-то подле него.