Огоньки светлячков

После недолгой паузы мальчик убрал руку, поднял глаза и громко рассмеялся.

– У нее будет ребенок! – Он принялся ритмично двигать бедрами.

– Довольно! – прикрикнула на него бабушка и посмотрела на воду, убегавшую в сливное отверстие. – Прекрати!

Мальчик опять послушался, но потом сморщился и открыл рот, собираясь расплакаться или сделать вид, что собирается плакать.

– Не надо, – предупреждающе сказала бабушка. – Прости. Только не плачь.

Искривленные губы сомкнулись.

– Ты должен мне кое-что обещать.

Внук смотрел на нее с тем же восторженным любопытством, как и в день, когда она подарила ему соломенное чучело.

– Никому об этом не рассказывай. Ты обязательно сделаешь, как я говорю.

Внук обеими руками зажал рот.

– Никому, – повторила бабушка. – Поклянись.

Мальчик застегнул воображаемую молнию от одного уголка рта до другого и покрутил рукой, будто поворачивая ключик. Затем открыл рот, несмотря на то что мгновение назад запер его, и проглотил ключик.

– Вот и молодец, хороший мальчик. Рот на замке, а ключ у тебя в животике. Ты никому ничего не расскажешь. Даже сестре. Особенно сестре.

Мальчик нахмурился.

– Она меня не любит. – А потом произнес то, что часто повторяли в доме: – Это из-за нее я упал с лестницы.

Бабушка наклонилась и обняла внука за голые плечи.

– Сестра меня не любит. А я очень ее люблю.

Услышав эту фразу, мама обязательно вспомнила бы клочья шерсти и кровь хомяка на его ладонях, но бабушка просто поцеловала в макушку и вдохнула запах моря и маленького ребенка.

– Пора мыться. От тебя отвратительно пахнет, – сказала она. – А потом ты присыплешь немного ароматной пудры, и запах станет таким же приятным, как и от меня.

Закончив принимать душ, мальчик весело смеялся, посыпая лицо пудрой. Бабушка поцеловала его в шапку волос и вспомнила, как выглядел его проломленный череп.

– А теперь спать, – скомандовала она.

Они прошли мимо лестничной площадки второго этажа, и бабушка прислушалась. Тишина внизу подсказывала, что сын с невесткой еще не вернулись, завершив операцию у выгребной ямы. Она посмотрела на ворота, ограждавшие проход на винтовую лестницу, и недовольно зацокала: сын слишком часто забывает их запереть. Ограждение установили сразу после падения мальчика, чтобы помешать ему еще раз подняться на маяк. Пройдя по коридору, она остановилась у картины, демонстрировавшей морскую баталию штормовой ночью, и провела пальцем по массивной золотой раме, оставляя бороздки в пыли. Там лежал ключ на брелоке в виде русалки, который запирал ворота. Жаль, что взрослым не пришла в голову мысль установить ограждение раньше, хотя бы на день. Ключ она положила туда, откуда взяла, в потайное место за рамой.

Они прошли мимо комнаты дочери и не задержались ни на секунду. В комнате мальчика бабушка сразу прошла к окну, выходившему туда же, куда и окно комнаты его сестры, подняла затвор, запирая, вгляделась, пытаясь определить, что происходит на улице, и едва не задохнулась.

– Что случилось? – спросил из-за спины внук, рассматривая побелевшие пальцы бабушки, сжимавшие затвор. Под дождем во дворе, у бетонной стенки выгребной ямы, стояли две фигуры. Бабушка сразу поняла, что сейчас происходит в соседней спальне.

Внучка наверняка так же стоит у окна и наблюдает за каждым движением мужчины и женщины внизу.

Она прижималась к окну носом и часто дышала, вырывающийся изо рта теплый воздух каждый раз рисовал новый круг на стекле. Ей удалось разглядеть родителей, переносивших что-то к выгребной яме, но действия их были непонятны. Молния осветила хвост светлых волос, свисавший под рукой отца. Девушка прижала руки к груди. Вторая вспышка позволила ей отчетливо разглядеть, как четыре руки подхватили длинный сверток и бросили вниз. Она увидела кусок розовой кофты. Мышцы лица резко дернулись, искажая черты. Девушка прижала ладони к глазам, но продолжала наблюдать сквозь щель между пальцами. Мама и отец больше дюжины раз отходили к тропинке и возвращались обратно к яме, принося с собой камни, которые бросали внутрь. До тех пор, пока не наполнили доверху. Крупным булыжником они придавили сверху гофрированную крышку, залетевшую в дом через разбитое окно.

Увидев, что они возвращаются в дом, девушка сбежала вниз по лестнице.

В приоткрытую дверь комнаты внука за ее торопливыми шагами наблюдала бабушка. Она отпустила затвор, и он скользнул вниз, как лезвие гильотины из серого пластика, потом достала из кармана четки и надела на шею, с удовольствием ощутив тяжесть распятия, оттягивавшего нить.

– Сохрани нас Всевышний, – прошептала она и приложила крест ко лбу, губам и груди. – Аминь.

– Что случилось? – спросил мальчик уже из кровати.

Бабушка плотно закрыла дверь, будто хотела защитить внука от того, что он мог услышать.

– Ничего. – Она села на край его кровати. Мысль о том, что, возможно, она укладывает его спать последний раз, вызвала слезы. Бабушка поспешила смахнуть их, пока он не заметил.

– Ну-ка, покажи, как ты стрекочешь, – сказала она, чтобы отвлечь мальчика. – Как сверчок.