ОГПУ-НКГБ в борьбе со спецслужбами Японии

Дипломатическая разведка осуществлялась отдельными сотрудниками посольства в Москве; Японской колонией в Ленинграде, состоящей, главным образом, из стажеров-практикантов МИДа; японскими корреспондентами в Москве; консульствами на местах.

Основная масса консульств была расположена на территории ДВК; на территории Манчжурии: в Харбине, на ст. Манчжурия, в Цзяньдао. При этих консульствах имелись полицейские отделы и специальные чиновники министерства внутренних дел, которые имели отдельно от консульства агентуру, работающую, главным образом, по контрразведке (освещение предприятий, корейских и китайских левых), обслуживали дипломатическую разведку по линии работы на СССР.

Полицейская разведка на СССР проводилась жандармерией (военная контрразведка). В частности, жандармскими филиалами в Цуруге, Ранане (Сев. Корея) и филиалами при частях Квантунской армии в Северной Манчжурии; полицейскими органами (политическая контрразведка) в Цзяньдао, Северной Корее и на Южном Сахалине (Тойохара); нелегальной резидентурой Цуругского жандармского отделения во Владивостоке.

С начала оккупации Манчжурии все ведомства форсированным темпом стали развертывать разведывательную работу на СССР. В первую очередь это касается разведывательных органов Генштаба, занявшего руководящее положение в этой работе. Наибольшая оперативная работа проводилась Харбинской миссией.

После захвата Харбина японцы взяли в свои руки аппараты китайской разведки и полиции и усилили руководство деятельностью всех белогвардейских организаций[152].

В это время у японцев развивается радиоразведка. В Квантунской армии был создан Специальный Отдел Радиоразведки, который занимался расшифровкой радиопереговоров, которые велись с территории СССР.

Особое внимание при организации подрывной работы против Советского Союза разведывательные органы Японии уделяли агентурной разведке. Планировалось широко использовать японцев, китайцев и корейцев с легендами сочувствующих социалистическому образу жизни.

Русских белоэмигрантов, проживавших в Маньчжурии, предлагалось вербовать с учетом их ненависти к советскому строю. Планировалось привлекать к сотрудничеству представителей различных национальностей внутри СССР, делая основной упор на националистические тенденции среди украинцев, лиц из среднеазиатских республик и советских граждан, проживающих на Кавказе. Рассматривалась возможность привлечения к сотрудничеству антисоветски настроенных лиц польской, эстонской, финской национальностей и граждан других стран, граничащих с Советским Союзом.

Планировалось активизировать подрывную работу с использованием легальных позиций, через сеть консульских учреждений на территории СССР. В каждом дипломатическом учреждении должны были быть сотрудники японской военной разведки.

Особую активность проявляло Генеральное консульство Японии во Владивостоке, которое отслеживало все события, происходившие на ДВК. Часть территории этого города была закрыта для посещения иностранцами. Однако это не смущало японцев, которые, пользуясь дипломатическим статусом, собирали разведывательные сведения об объектах береговой обороны, места базирования флота, дислокации частей и т. д.

Главные свои силы японская разведка направляла на работу в ДВК и ВСК. Однако японцы энергично развернули разведывательную деятельность и из Польши, Латвии, Турции и западноевропейских стран. Из этих стран работа шла в основном по линии использования материалов разведок, в особенности польской, с которой было заключено соглашение о финансировании ее работы на СССР.

Кроме того, большую работу японцы проводили среди различных сепаратистских групп Украины, Кавказа и Средней Азии. Военный атташе во Франции вел переговоры с группой УНР (Шульгин) о совместных действиях в районах ДВК, заселенных украинцами (Зеленый Клин). Военный атташе в Польше устанавливал связи с украинскими, кавказскими и татарскими сепаратистами.

Особую активность по связи с сепаратистскими группировками Туркестанской, Кавказской и Украинской эмиграции и организации собственной агентурной сети на Украине и Кавказе проявил японский военный атташе в Турции.

Ориентация японского Генштаба на сепаратистов ставила цель помимо их использования в разведке на СССР, подготовить почву для поднятия сепаратистского движения в союзных республиках во время войны[153].

Деятельность японских спецслужб на исламском направлении

11 мая 1934 г. Тагиров — председатель Башкирского ЦИКа — писал Выкину[154], что 10 мая 1934 г. у него на приеме был белоэмигрант Саккери, работавший на Дальнем Востоке по линии Наркомата Просвещения. Краевым отделом народного образования он был командирован в Москву для разрешения каких-то мелких вопросов. Придя к Тагирову, Саккери заявил, что зашел повидаться и поговорить с ним как с писателем.