Ограбление

После того, как мы вышли из бального зала, она указала на некоторые вещи в доме. Все как обычно, показной особняк, библиотека и винный погреб. Показался внутренний двор, но она замешкалась, прежде чем повести меня по коридору в сторону от него.

— Куда мы идем, Трис? — спросил я, и волнение уже согревало мои внутренности. Надеялся ли я, что она потащит меня в пустую спальню, чтобы снять удушающее напряжение между нами? Боже, да.

Она взглянула на меня через плечо, но продолжала вести меня по коридору, пока мы не дошли до тяжелой стеклянной двери с двумя окнами по бокам. Беглый взгляд показал, что это пуленепробиваемое стекло, а замки впечатляли. Я уже запомнил чертежи дома. Я знал, что это галерея, но мне было любопытно, зачем она мне ее показывает.

— Здесь я работаю, — сказала она, указывая на дверь. Внутри было темно, все лампы были выключены, а наружные окна не пропускали естественный свет. Все, что я смог разглядеть, — это несколько затененных картинных рам, освещенных светом из коридора.

Я заглянул через стекло, как будто мне было искренне интересно, а затем улыбнулся ей.

— Мы можем войти? — Стоило попробовать.

Она быстро рассмеялась и покачала головой.

— Определенно нет. Только два человека имеют доступ в галерею, после того как в одну из ценнейших работ мистера Гримальди выстрелили шесть раз во время деловой встречи.

— Только двое? — повторил я. Это была новая информация.

Она кивнула.

— Мистер Гримальди и я. Возможно, в какой-то момент он что-то изменит, но сейчас он все время говорит, что никто из тех, кто крутится в доме, не ценит искусство, так почему он должен позволять им смотреть на это?

Что ж, это подтвердило мою первоначальную интуицию, что она была моим лучшим возможным доступом. Тинк уже официально не представляла угрозы для моей победы, если Декстер даже не имел доступа к галерее. Другое дело — Игорь, поскольку я так и не понял, в чем его преимущество.

— Это значит, что, оказавшись там, я в полной безопасности, — тихо сказала она. — Никто другой не сможет попасть внутрь.

Это успокаивало: Декстер не мог преследовать ее, пока она работала. Однако это не мешало ему находить ее и в другое время. Так что же остановит его, когда меня не будет?

— Конечно, это также означает, что если кто-то украдет у мистера Гримальди, то я буду главной подозреваемой, — добавила она со смехом. — Слава богу, что у него есть все меры безопасности. Пойдем, я покажу тебе его пруд кои. У него там есть рыба, которая стоит что-то безумное, около полумиллиона долларов.

Рыба. Это было что-то новенькое.

— А что будет, если кошка заберется внутрь и съест ее? — Я спросил, позволяя ей увести меня из галереи во двор. Она говорила со мной, но не с прежней обидой и злостью. Как будто стресс от пребывания в доме Гримальди и, несомненно, голодного взгляда Декстера, следящего за каждым ее движением, заставил ее забыть, за что она на меня злилась.

Трис звонко рассмеялась.

— Конечно, на такой риск можно пойти, если запустить в открытый пруд золотую рыбку-переростка за полмиллиона долларов.

Сам двор был похож на что-то из журнала "Дом и сад", но насчет пруда она была права. В нем даже не было проволочной сетки над водой. Несколько минут мы стояли и смотрели на больших жирных оранжевых рыб, плавающих в воде, и это странным образом завораживало.

— Трис… — начал я со вздохом, чувствуя, как на меня наваливается груз собственной вины. — По поводу того утра…

Она заметно сглотнула, уставившись на рыбу.

— Я не хочу говорить об этом, Джон.

Я нахмурился, слегка положив руку ей на талию, чтобы повернуть ее к себе. Но она все равно опустила глаза, словно боялась встретиться с моим взглядом.

— Мне нужно извиниться, — признался я, едва не подавившись словами. Но я не мог оставить все как есть. Я должен был убедиться, что она знает, что она здесь ни при чем, а все дело в моей собственной лжи и обмане. — То дерьмо, которое я тебе наговорил, это было…

Она слегка вздохнула, ее глаза нашли что-то позади меня, что испугало ее. Я приостановил свои слова, смутившись, но не успел я повернуться, чтобы посмотреть, как она схватила меня за шею и притянула к себе, чтобы поцеловать.

Само собой разумеется, Декстер был где-то поблизости. Это было единственным объяснением ее внезапного желания поцеловать меня, тогда как раньше она с радостью накормила бы меня лезвиями. Но ее доводы ничего не значили, когда наши губы встретились.

Напряжение между нами вспыхнуло и ожило, и она задыхалась от прикосновения к моему рту. Затем ее пальцы впились в мышцы моей шеи, и она притянула меня ближе, целуя так сильно, что я почти забыл, где мы находимся.

Мой язык нашел ее язык в порыве отчаяния, мои губы запечатлели в памяти каждую частичку ее поцелуя, и я впился в нее. Обхватив ее тонкую талию, я приподнял ее над землей, чтобы было удобнее целовать, и от ее стона у меня ослабли колени.

— Трис, — простонал я, прижимая ее к себе так крепко, что она, должно быть, с трудом дышала. — Мне нужно быть внутри тебя. Хотя бы еще один раз…