Ограниченная территория

– Если честно, никогда не замечала у Тима особого интереса к рыбалке. Он если со своим отцом или моим ходил, то только за компанию. А сетями он бы не стал даже заниматься – считал такой способ отлова негуманным.

Почему-то мне вдруг перехотелось спать, а постель показалась невообразимо душной. Я переползла через Антона, и оказалась на коврике. В темноте очертания нашей маленькой спальни едва можно было разобрать, но сейчас я в этом не нуждалась. Два шага вперёд – и я, одергивая шторку, уже поворачивала ручку балконной двери.

Меня резко окатила ночная прохлада. Я машинально обхватила руками плечи, чувствуя, как по моим голым ногам пробежался ветерок. Подойдя к перилам, я глянула вниз, на крошечную, освещённую фонарями дорожку асфальта, за которой от нашего дома до противоположного простиралась полоса зелёных насаждений. С высоты девятого этажа всё это казалось совсем маленьким.

Вокруг раскинулось тёмно-синее июньское небо. Оно напоминало огромный платок, расписанный талантливым художником широкими мазками гуаши самых разных оттенков, ни один из которых не повторялся. От кобальтового и маренго до василькового. От тёмных до светлых. Невесомую ткань украшали маленькие светящиеся бусинки звёзд.

Я вдохнула свежий воздух. Холод неожиданно отступил. На смену ему пришло умиротворение и чувство невероятного покоя. Теперь я молча стояла и слушала тишину, наслаждаясь отсутствием в голове каких бы то ни было мыслей.

За моей спиной послышался звук открывающейся двери, а следом – тихие шаги. На мои плечи мягко легло что-то тёплое, а затем я почувствовала нежное прикосновение рук, и тут же оказалась в объятиях.

– Хомячок, ну прости, если чем-то обидел. Клянусь, я не хотел, – прошептал муж.

– Всё в порядке, – ответила я. – Просто мне стало немного жарко, и я вышла сюда. Гляди. Тут так здорово!

Я знала, что Антон так же смотрел сейчас на небо. На противоположное здание, в окнах которого почти не горели огни. На размытый акварельный свет фонарей внизу и их желтовато-топлёные отсветы, едва способные разогнать темноту в нефритовых кустах и растениях. Я понимала, что он сейчас тоже наслаждается этим.

– Ладно… Тебе стоит вернуться домой. У тебя голова ещё не просохла.

Мне не хотелось, чтобы Антон уходил, но чтобы он заболел, не хотелось ещё больше.

– Ерунда. Главное – здесь нет сильного ветра.

Он прижался ко мне – так, что я почувствовала щекой его колючую щетину.

– Я думаю – нам стоило купить квартиру на этаже повыше. Ближе к звёздам. К бесконечному. Как мы с тобой, – Антон посмотрел на меня. Сейчас я видела, как блестят его карие глаза, словно россыпь светящихся небесных огоньков переселилась в них. – А может быть, убежим от всех? Уедем туда, где нас не найдут. Будто мы для всех исчезли. Куда-нибудь, и только вдвоём. Я хотел бы сделать это с тобой.

Ещё раз лукавый взгляд. Муж поцеловал меня в висок, и сжал ещё крепче.

Он выше меня. И сильнее. Мне это нравится. А ещё очень целеустремлённый, и главное – неисправимый романтик. Мечтатель. Как и я. Когда мы вместе – все неприятности растворяются в воздухе.

Почему-то я сейчас пожалела о том, что Антон давно бросил играть в футбол. А через секунду – рассмеялась от нелепости пришедшей в голову мысли.

– Давай, кэп. Я не против. Давай сбежим от мира хотя бы сегодня ночью.

От его поцелуев в шею телу стало невыносимо жарко. Я откинула голову вверх. Глядя в синий бархат звездного неба, было легко представить, как мы растворяемся в нем, становясь его частью – частью вселенной, оставляя вдалеке все земные проблемы. В этот миг ничего больше не существовало. Только я и Антон. И синяя, манящая бесконечность.

Глава 13

Я уже четыре месяца не видела неба. Иногда оно является мне во снах – тех самых, фантастически-гротескных, с оттенками печальной тоски. И там оно похоже на космос – манящий, таинственный, и безжалостно-равнодушный индиговый свет с миллиардами звёздных планет, путь до которых составлял световые годы.

Я думала, что не принимать всё будет просто. Но чем дальше – тем с этим сложнее.

Какое оно сейчас, ноябрьское небо? Иссиня холодное, морозно-стальное? А может, хмурое, укрытое, словно ватой, снежными тучами? Сейчас, в восемь утра, на улице ещё темно. Я вспомнила, как школьницей не хотела просыпаться осенью рано утром. Тяжело было вылезать из теплой, уютной постели, осознавая, что через несколько минут выйдешь навстречу темноте и холоду, а иногда и колкому ветру, который норовил обморозить щёки. Помню ненавистный звон жёлтого будильника в форме слона на прикроватном столике – он достался мне то ли от Саши, то ли от Гриши. Кто-то из братьев в своё время умудрился его расколотить, так что вдоль циферблата шла большая, в форме молнии, трещина. Иногда у меня возникал соблазн завершить начатое ими, вот только я знала, что это всё равно бессмысленно.

Помню запах горячих оладьей, ворчание уходящего на работу отца и неизменные напутствия мамы. «Катюша, ешь быстрее, а то опоздаешь».