Ограниченные невозможности. Как жить в этом мире, если ты не такой, как все

Конечно, я знал, что ты стала медсестрой, и уверен, что хорошей. Тебя полгорода знало, и бывшие товарищи по прежней работе иногда рассказывали мне о тебе. Я очень радовался тому, как ты справлялась со своей жизнью, такая юная, но такая молодец. Я временами посылал тебе деньги, надеюсь, ты получала их. Мама была против этого, но я ей просто не говорил. Понимаешь, ей, наверное, трудно было представить, что ты можешь ослушаться. Что делать – руководящая должность, и она никак не могла пережить, что ты “выставила ее плохой матерью”.

Ты прости меня, что тогда все вышло именно так: мы полдня тебя искали, когда ты сбежала, но потом нам все же срочно нужно было ехать. Работа этого требовала, мы только-только заступали на новые должности, было страшно их потерять. Я попросил хороших людей присматривать за тобой издалека, но всегда терзался сомнениями, правильно ли мы сделали, уехав.

Конечно, я в свое время был обеспокоен твоими школьными результатами, да и будущим. Хотел как лучше. Мне трудно было представить, что “лучшее” для тебя – стать медсестрой. Ведь все родители беспокоятся о будущем своих детей, разве не так? И все хотят дать им все, что могут или считают нужным. Даже ты хотела бы лучшего будущего для своего мальчика, когда он подрастал бы и тебе приходилось бы многое выбирать за него. Мне очень жаль, что ты потеряла его. Это большая трагедия.

Поверь мне, я знаю, что такое бессилие и горе. Ты спрашивала про маму. Так вот: мама умерла, я похоронил ее три дня назад. У нее был рак поджелудочной железы, лечить ее они не стали “ввиду отсутствия положительной динамики на предыдущее лечение и неэффективной траты средств на лечение пациентки в будущем”. После первой же химиотерапии они поместили ее во что-то типа хосписа, куда отправляли всех, кому отказывали в лечении. К ним почему-то не пускали родных. И даже мне, с моими связями, с трудом удавалось достать для нее нормальное обезболивающее (хотел бы я быть уверен, что оно до нее доходило). Забрать ее домой у меня так и не получилось, даже моего влияния не хватило, а она этого так хотела, так плакала: “Не отдавай меня им”.