Огромный черный корабль

Теперь, когда посторонние люди стали расспрашивать ее о подробностях беззвучных бесед с любимым, она опешила. Поначалу она вообще подозревала в прибывших переодетых санитаров из психушки, поэтому они долго нащупывали дорогу к искреннему разговору. Прибывших было трое: один — типичный преподаватель университета, остальные не походили один на другого, но чувствовалось в них что-то общее. «Профессиональная армия, может быть, даже разведка», — решила Маарми. Она никогда не считала, что отличается большой интуицией, но сейчас произошло точное попадание.

— Вспомните, сеньорита, когда это у вас началось? — увещевал ее мистер Университет (звали его как-то по-другому, он даже представился в начале беседы, но она умудрилась тут же забыть имя и дала ему прозвище).

Девушка с подозрением скользнула взглядом по его лицу и рукам (руки жили своей, независимой от хозяина жизнью — они, сплетая и расплетая пальцы, боролись друг с другом).

— Милая Маарми! Я повторюсь: мы считаем вас абсолютно нормальным человеком. Я, честно говоря, мало верю, что людские чувства могут передаваться напрямую, без всяких промежуточных звеньев, через тысячи километров, но история хранит несколько подобных, до конца не объясненных случаев. Возможно, сейчас мы наблюдаем именно такую аномалию. Но здесь дело не только в научном интересе, поймите. Речь идет об очень серьезных вещах.

— С Брастом что-то случилось? — Она задала вопрос автоматически, помимо воли.

— Хотите честно?

Она замерла, ощущая, как внутри обрывается камушек — инициатор обвала.

— Мы ничего не знаем, Маарми. — И сразу, тормозя, не давая камушку катиться быстрее, он, добавил: — Именно потому, что мы не знаем сегодняшнего положения дел, — мы и жаждем узнать что-нибудь у вас. Для начала нас интересует следующее: вспомните, какого числа у вас получилось это впервые.

— Что получилось? — переспросила она, краснея.

Ее собеседник читал мысли, по крайней мере, моментами.

— Когда у вас впервые возник отчетливый голосовой контакт с любимым человеком.

Маарми запаниковала. Может быть, ей ничего не сделают, но Брасту? Он ведь в армии, наказать его — раз плюнуть.

— Мы не нарушали никаких законов, мы не планировали создавать семью или без специального разрешения заводить...

Успокойтесь, милашка, — внезапно, словно оживший заводной заяц-барабанщик, встрепенулся один из молчаливых близнецов. — Мы не из «патриотической полиции», нам наплевать на ваши интимные отношения. Извините за грубость. Мы хотим помочь сержанту Брасту Цимбурку. Понятное дело, мы бы не стали затевать срочную возню из-за одного солдата: в неприятную историю влипло все его подразделение. То, что я сейчас сказал, — секретно.

Она уже проглотила невысказанное слово и с приоткрытым ртом ждала продолжения. Напрасные ожидания, вклинившийся в беседу вновь удалился в тень. Пауза стала ужасно невыносима: она тут же заполнила ее тем, что попалось под руку:

— А разве Браст уже сержант?

— Да, тенор-сержант, можете гордиться. Так вот, продолжу, — вновь перехватил нить разговора Университет. — Когда вы впервые почувствовали чужие мысли в своей голове? Напрягитесь, сеньорита, нам нужно торопиться, у нас пропала радиосвязь с боевой тактической единицей.

ВЕСЕЛЫЕ ЗАКУЛИСНЫЕ РАЗГОВОРЫ

Заместитель начальника радиотехнической военно-морской разведки адмирал-инженер Дук Сутомо слушал излияния «большого кошелька» Мара Дечеви без особого интереса, по крайней мере, до этого момента. Адмирал вообще не участвовал в разговоре, лишь кивал или давал уклончивые односложные ответы, но никто особо не ждал от него сейчас проявления интеллекта. Кроме него и промышленника, здесь присутствовал только Диракузо, а в беседе с ним не стоило особо напрягать мозги, хоть того и распирало от гордости за новый, с иголочки, маршальский мундир. Однако сейчас «большой кошелек» доскакал в своем философствовании до военной тематики:

— Понимаете, господа, миллионы человеческих существ можно укокошить простой мотыгой, без всякой атомной бомбы, самое интересное, что при этом будет задействовано меньше исполнителей, если, конечно, считать всех, то есть рабочих и инженеров на предприятиях, конструкторов с их лаборантами и помощниками и всех остальных, вплоть до школы, которая научит рабочих читать, дабы разобраться в инструкции по употреблению этой самой бомбы. А при ликвидации человечков мотыгой совсем не нужно знание азбуки, не говоря уж о физике, нужна только решительная крупная организация — вот и все. Разница лишь в том, чтобы после доказать, что, допустим, за год вы смогли переработать десять миллионов. Понадобятся статистики, выкопаются первичные данные, и все равно вам до конца не поверят — будут сомневаться. Ну. а в случае атомной бомбы все в этом плане проще — никакая статистика не требуется, наоборот, если вы укокошили полмиллиона, все будут думать, что цифра занижена, дабы сгладить ответственность. Поэтому атомная бомба интересна только с точки зрения воздействия, эффекта. — Map Дечеви обвел собеседников победным взглядом.