Огромный мир где-то там...

— Неужели? А мне кажется, что и минуты не прошло, как мы написали в Филадельфийскую компанию коллекционирования монет. Правда, Бенджи? — Кора улыбнулась, и её улыбка была чересчур сияющей для женщины пятидесяти пяти лет. — Пока я приготовлю поесть, ты сделаешь почтовый ящик? И, пожалуйста, побольше, чем у миссис Брэббем.

— Я прибью вместо ящика коробку от ботинок.

— Том Гиббс! Она поднялась со стула. Улыбка её говорила: «Лучше поторопись И сделай всё, как я говорю, советую тебе». — Я хочу, чтобы ящик был большой и красивый. И чтобы весь белый, и чтобы Бенджи написал на нём моё имя чёрными буквами. Я вовсе не желаю, чтобы первое письмо ко мне лежало в какой-то коробке от ботинок.

И всё было сделано.

На готовом ящике Бенджи выводил: МИССИС КОРА ГИББС, а пока он писал, Том стоял сзади и ворчал.

— Что здесь написано?

— «Мистер Том Гиббс», — спокойно ответил Бенджи, продолжая обводить буквы.

Том с минуту смотрел на ящик и потом сказал:

— Всё равно я голоден. Пусть кто-нибудь разожжёт плиту.

Марок не было. Кора побледнела. Тома заставили запрячь лошадь и ехать в Грин Фок за марками: нужно было купить несколько красных, одну зелёную и десять розовых с изображением почтенного господина. Кора поехала с ним, чтобы удостовериться, что Том не бросит первые её письма в ручей.

Когда они возвратились, Кора сразу же с сияющим лицом бросилась к почтовому ящику И заглянула внутрь.

— Ты что, рехнулась?

— А разве посмотреть нельзя?

В тот день она подходила к ящику шесть раз. На седьмой из него выпрыгнул сурок, а Том, стоя в дверях, смеялся, хлопая себя по бёдрам, и Кора тоже смеялась.

Потом она стояла у окна и смотрела на свой почтовый ящик, висевший против дома миссис Брэббем. Десять лет назад Вдовствующая Леди прибила почтовый ящик почти под носом у Коры. Это давало миссис Брэббем возможность медленно спускаться с холма, с шумом и треском распахивать дверцу почтового ящика и исподтишка поглядывать, наблюдает ли за ней Кора. И когда её ловили на месте преступления, Кора делала вид, что поливает цветы из пустой лейки или собирает грибы, когда их уже не бывает.

На следующее утро Кора отправилась к почтовому ящику ещё до того, как солнце нагрело листья клубники, а утренний ветерок шелохнул ветки сосен.

Когда она возвратилась, Бенджи сидел в кровати.

— Слишком рано, — сказал он. Почтальон ещё не проезжал.

— Не проезжал?

— Да. В такие глухие места они приезжают на машине.

— О! — Кора присела.

— Тебе плохо, тётя Кора?

— Нет, нет. — Она прищурилась. — Просто я не могу припомнить, чтобы здесь хоть раз за последние двадцать лет проезжала почтовая машина. Я только сейчас сообразила. Я никогда не видела здесь почтальона.

— Может, он приезжает, когда ты ещё спишь?

— Я встаю с утренним туманом. Просто никогда об этом не думала. Но… — Она обернулась и посмотрела на окно миссис Брэббем. — У меня странное предчувствие, Бенджи.

Она вышла из дому и пошла по пыльной тропинке к почтовому ящику миссис Брэббем. Бенджи шёл за ней. На полях и холмах лежала тишина, было так рано, что они невольно разговаривали шёпотом.

— Не нарушай закона, тётя Кора!

— Ш-ш-ш! А ну-ка… — Она открыла ящик, сунула руку внутрь и пошарила там. — Вот. И вот ещё.

Она высыпала шелестящие конверты в его протянутые руки.

— Они распечатаны! Ты их открыла, тётя Кора?

— Я никогда их не трогала, детка. — Она была ошеломлена.

— Никогда в жизни даже тень моя не касалась этого ящика.

Бенджи вертел в руках письма, внимательно их разглядывая.

— Послушай, тётя Кора, им уже десять лет!

— Что? — Кора схватила письма.

— Эта леди, тётя Кора, получает одни и те же старые письма уже

много лет. И адресованы они вовсе не ей, а какой-то женщине, по фамилии Ортега в Грин Фок.

— Ортега — бакалейщица, мексиканка! Все эти годы… — прошептала Кора, глядя на потёртые конверты. — Все эти годы…

Они посмотрели в сторону дома миссис Брэббем, спокойно спавшего в прохладе наступающего дня.

— Какая хитрая женщина! Она унижала меня этими письмами. Она так и пыжилась, проходя мимо с письмами в руках.

Дверь дома миссис Брэббем отворилась.

— Положи их назад, тётя Кора.

Кора захлопнула дверцу ящика, и вовремя.

Миссис Брэббем поплыла по тропинке, изредка останавливаясь полюбоваться распускающимися полевыми цветами.

— Доброе утро, — приветливо сказала она.

— Миссис Брэббем, это мой племянник Бенджи.

— Очень мило, — сказала миссис Брэббем, поклонившись; белыми, словно осыпанными мукой руками она встряхнула ящик, открыла крышку и, повернувшись спиной к Коре и Бенджи, вынула почту. Потом она весело улыбнулась и сказала: Прелестно! Только взгляните на эти письма дядюшки Джорджа!

— Действительно, — сказала Кора, — очень мило.

Так шли знойные дни, заполненные ожиданием. Голубые и оранжевые бабочки носились в воздухе, цветы вокруг дома склоняли головки, а карандаш Бенджи с шелестом двигался по бумаге. Рот Бенджи был набит едой. А когда Том возвращался домой, обед и ужин вечно запаздывали.