Огромный. Злой. Зеленый

Имелось у Мони ещё одно отличие. Крылья, которыми она могла не только по-птичьи махать, но и вполне «по-человечьи» трясти. Как руками. Хватать она ими тоже умела — крылья были ещё и лапками. Что-то похожее на строение крыла летучей мыши, только пернатое, и вместо одного пальца-когтя — полноценная лапка. Как крысиная.

Злат в шутку называл свою спутницу внебрачным дитём мартышки и куропатки.

Тая хоть и была знакома с нечистью, но такого явно не ожидала. Потому надолго зависла, рассматривая Моню. Той пристальное внимание польстило. Она покрутилась на месте, распушила хвост, лапами-крыльями грозно потрясла.

— Ты — неотесанный чурбан. Когда-нибудь я уйду от тебя к кому-нибудь, кто будет меня ценить и уважать.

— К таксидермисту? — подколол Злат.

За их перепалкой было занятно наблюдать. Дит привык к тому, что Злат с Моней обмениваются любезностями, язвят, обещают уйти… и всё равно не могут друг без друга. Моня горло любому готова перекусить надвое за хозяина. А однажды партнер по бизнесу, недотепа-гоблин, назвал Моню при Златоне мерзостью.

Никто не знал, что сказал ему Злат — но с тех пор партнер обращается к Моне исключительно на «вы» и с приставкой «госпожа».

Короче говоря, хоть они и разряжали обстановку своим трепом, только вот Тае требовалась реальная помощь. Пусть Дитрих обуздал приступ, смог вернуть её из мира кошмарных видений — ему до сих пор с трудом верилось, что он справился, — но она оставалась уязвима.

— Ты как? — спросил, присев перед ней на корточки, пристально всмотрелся в глаза. — Есть силы?

— Есть.

Она поджала губы, всем видом не желая выдавать слабость. В любой другой ситуации Дитрих, наверное, передумал бы и отправил девушку спать — но не сейчас.

Там, где речь идет о жизни и смерти, нет места жалости.

— Тогда я попытаюсь научить тебя контролировать видения. Готова?

Отважный кивок.

— Виталя, пойдем-ка покажу тебе свои хоромы, — влез Златон. — Моня, детка, не дуйся. Ты — та единственная, к которой я возвращаюсь после гулянок. Иди сюда, крысочка моя.

Он хлопнул себя по плечу, и мелкая птица взгромоздилась туда, изображая орла. Получалось плохо. Всё же на голубя она походила куда сильнее.

Крылья она заложила за спину, как будто полководец, осматривающий поле боя.

Когда все ушли и Дитрих с Таей остались наедине, воцарилось неловкое молчание. Странно. Он так легко общался с ней раньше — да он вообще не из тех, кому сложно поддержать разговор.

Но теперь что-то изменилось. Перевернулось с ног на голову. Дитрих прокручивал каждое слово в голове, вновь и вновь вспоминал то, что сказал совсем недавно.

Всё-таки интересно: она запомнила, о чем он говорил? Услышала — определенно. Но осознала ли?

Ладно. Бессмысленно разъедать себя бестолковыми вопросами.

Сейчас важно совсем другое.

— Встань. Запомни: лучше всего контролируешь себя стоя либо лежа. Ты должна ощущать своё тело. Каждую его часть. Закрой глаза, — попросил он мягко.

Тая исполнила указание: поднялась, зажмурилась.

— Мысленно ощупай себя. Представь, что дотрагиваешься пальцами до головы, — начал перечислять тихим обволакивающим голосом, — шеи, плеч, рук, каждого пальца по отдельности. Потом возвращаешься обратно, касаешься позвоночника и поясницы, груди, живота, ног. Пересчитай свои ребра. Услышь, как бьется сердце. Как пульсирует кровь. В первые разы может быть сложно, но потом ты научишься делать это машинально.

Мысленно он проделывал каждое движение вместе с ней. Это его пальцы скользили по её коже, ласково, неспешно. Это он слышал, как замедляется её дыхание и учащается пульс.

Тая явно напряглась, пытаясь выполнить указания. Да, концентрация требовала времени и усилий. Поначалу у Дитриха тоже не получалось. Он сбивался, психовал, пытался перепрыгнуть через эту ступеньку и сразу перейти к контролю видений. Ему казалось это неважным. Незначительной мелочью. Дурацким подобием медитации.

Он ошибался.

К сожалению, если ты не слышишь своего тела — ты не сможешь обуздать голову. Ведь и душа, и мысли, и видения — часть тебя самого. Нервные импульсы, посылаемые мозгом, распространяются на каждую твою клеточку.

Ты должен научиться управлять собой — и только тогда сумеешь обучиться контролю.

Тае будет сложно. Без сомнений. Но он рядом. Он направит. Поможет. Не бросит её одну.

Не сейчас.

Вот только, к его удивлению, то, на что у него ушли месяцы тренировок, у Таи получилось буквально за час:

— Плохая же из меня была бы ведьма, если бы я не умела себя контролировать, — подмигнула ему она. — Мама в детстве меня учила. Иначе я бы шторм призвала уже на первом курсе прямо в кабинет химии и проткнула преподавателя ветками ближайшего дуба. Ой, прости…

Тая покраснела, должно быть, представив эту картину.

— Не люблю химию, а препод был той еще за… занудой. В общем, суть контроля над телом я уловила, но вот как быть с контролем видений?

Дит искренне ей улыбнулся, про себя облегченно выдохнув. Что ж, по крайней мере, этот этап у них прошел легко.