Читаем Огрызки эпох полностью

Огрызки эпох

Остановив лошадь, Полина обвела долину задумчивым взглядом, глубоко вздохнула и вопросительно посмотрела на меня.

Я не сообразил, о чем она спрашивает и потому не знал, что ответить. Меня немало озадачило ее внезапно прекратившееся веселье.

— Мой отец бывал здесь, — медленно произнесла охотница.

— А где он сейчас? — я развернул Корнета, чтобы смотреть ей в лицо. — Почему не оберегает вас от здешних опасностей?

— Год назад он погиб.

— Как я понял, вы достаточно хорошо его знали, — мысленно я отругал себя за привычку лезть не в свое дело.

— Мой отец, как и ваш сын, жил не той жизнью, для которой он был рожден, — Полина не постеснялась наступить на мою больную мозоль. — Старый охотник нашел однажды в лесу малюсенького вампиреныша, принес его домой, и решил воспитать как собственного сына. Мой отец вырос среди людей, в нем было мало тех повадок, что сейчас присущи вам, Тихон. Он женился по любви и был счастлив в семейной жизни. Жаль, что недолго. Меня он с раннего детства учил премудростям выживания на поле бесконечной войны. Думала, он меня утешит в мой последний час. Но мы ошиблись оба.

— Я сожалею.

— Вампиры на службе живут хорошо, но мало. Слишком мало. Они не прячутся от врагов в лесах и погибают в бою. Поэтому я не зову вас за собой.

— И на том спасибо.

Спустя мгновение я пожалел о том, что произнес эти слова.

Полина первой спешилась и подошла к большому овальному камню, не решаясь за него заглянуть.

— Там растут колокольчики, — предположила она.

Я заглянул и проверил:

— Так и есть… Откуда вы узнали.

— Вы знаете старое поверье, будто колдуны и ведьмы перед смертью передают волшебную силу своим детям или ученикам? — сорвав колокольчик, Полина показала его мне.

— И верю, что оно не лжет, — я привязал лошадей к коренастой горной сосне.

— Так вот, вампиры дарят детям свою память, опыт прожитых лет… самый ценный дар, которым они обладают. С того дня, как умер мой отец, я стала видеть во снах, в случайных мыслях, и чувствовать то, что видел и чувствовал он. А в Волочаровске и вовсе блуждаю в лабиринтах дежа-вю, — Полина приложила к губам колокольчик, опустив глаза. — Когда вы погибнете, Тихон, ваши дети узнают все, что знали вы.

Несказанные слова от ужаса застыли в моем горле.

«Мой бедный сын не выдержит напасти, тронется умом, — подумал я, воображая, что произойдет с кузнецом Тихоном Гавриловичем, если он получит мой посмертный «подарок». — Впечатления от моей обыденной трапезы, наверное, хватит, чтобы свести его с ума. А вдруг моему отпрыску еще представится в видении, как я тащу в зубах, словно спаниель, жирную крякву из речки. Или как я катаюсь на оленьей шкуре, отбивая собственный запах. Или как я скачу по деревьям за белкой. Придется пуще мне дрожать за жизнь, чтобы не подарить Тихону — младшему билетик в желтую палату».

«Боже, упаси», — отдельно подумал я.

— Я нагнала на вас тоску? Простите, — любезно извинилась Полина и дала мне понюхать колокольчик.

— Да, ваша жизнь не сахар, — я взял цветок из ее руки. — Напрасно на свою грешил.

— Мы — ангелы мести… дети войны, — смяв колокольчик, Полина растерла пальцами его лепестки по моей руке. — Настоящими мастерами охотничьего дела становятся только после невосполнимой потери, когда есть за кого мстить. Ярость и боль ведут нас по жизни. И наша жажда мести, в отличие от вашей жажды крови, неутолима. Андрейка пока никого не потерял, поэтому у него с работой не ладится. Однажды и он заматереет, пройдет испытание горечью утраты близкого человека, которому бы еще жить да жить…

— Вы — просто ангел. Милый, добрый, — я поцеловал взятые руки охотницы. — Не вижу ярости, упомянутой вами, и не желаю видеть.

— Поверху смотрите. Копните глубже.

— Не хочу бередить ваши раны, Полина, хочу их исцелить… Зализать, если простите мне дикое слово.

— Тихон, я вам все прощу. Одна к вам просьба — побудьте рядом. Хоть ненадолго отвлеките меня от всех воспоминаний и видений, кроме тех, где присутствует ваша уникальная персона. Станьте моим единственным утешеньем. Вы мне нужны… очень.

— От вас не отойду, пока вы не прогоните меня, решив, что я слишком голоден для общенья с вами.

— Скорее дам испить себя до дна, чем прогоню, — шепнула Полина, обняв меня за шею.

Она распустила мне волосы и за их прядку потянула меня в тесное ущелье…