Огрызки эпох

— Что упало, то пропало! — выкрутился Лаврентий. — Никто не приневоливал вас резаться в карты с вампиром.

— У вас на удивление светлая голова, Тихон Игнатьевич, — похвалила Виола. — Напрасно вы пропадаете в лесах. Вам бы вести расследование убийства… или жениться на крайний случай.

— Не увивайтесь за Тихоном, дорогуша, — Лаврентий постарался отнять у меня победу в словесном поединке. — Полноте вам расходовать обаяние светской дамы на дикаря. Слушайте все! — он поднял над головой руки. — Тихон влюблен. А угадайте, в кого? Не догадаетесь за все ваши годы! Но поскольку он раскрыл мой неблагопристойный секрет, я отплачу его сообразно. Дамы и господа! — он вскочил и указал на меня правой рукой. — Внимайте без стеснения! Тихон влюблен в лесную кобылу!

— Какой позор!.. Стыд и срам!.. Батюшки мои! — заохала почтенная публика.

— Ты лжешь! — я вскочил и оскалился.

— А ты скажи при перевертном волке, что я неправ, и он учует твою ложь… Что-о-о ты рже-о-ошь, моя-а кобылка… — Лаврентий запел на мотив стихов «Что ты ржешь, мой конь ретивый».

Лейла и Агния сделали вид, что происходящее их не касается.

Я вышел из-за стола. На моем пути возник Маэно. В руках он держал блюдо для жареной птицы, накрытое железной крышкой.

— Погоди, друг, ты не видал моего главного сюрприза, — Лаврентий подошел к самураю и поднял крышку.

На блюде посреди надкусанных пирожных сидела Шенигла, задрав по — павлиньи хвост.

— Здорово, Игнатьич, — шепотом прочирикала она, поковыряв в зубах пальцем на крыле. — Давненько не виделись.

Лаврентий посадил ее как ловчего сокола на руку, почесал ей шею и грудь:

— А теперь пшел вон, Тишка! Чтоб духом твоим не пахло в моем дворце! Надеюсь, ты понял, кто из нас вожак стаи?

Маэно вернулся к гостям.

— Нашей стаи больше нет, — проворчал я, выходя из столовой.

— Правильно, — Лаврентий зло усмехнулся. — Ты просрал стаю! Ты все просрал! Всю свою жизнь! Знать тебя не хочу! И не вздумай приближаться к Лейле!

— Пр-р-к! Пак-пак-пак! Поди пр-рочь, пр-редатель, — стрекотала мне вслед Шенигла.

Спустившись с крыльца, я остановился и потопал ногами. В уме я держал строчки Евангелия, где Христос сказал апостолам, чтобы они отрясали с ног прах дома, в котором не найдут мира. Я вытер подошвы ботинок о влажную траву и навеки проклял этот дом для всех злодеев.

Глава 26. НЕДОСТРОЕННАЯ ИМПЕРИЯ

Наступил двадцатый век. Предчувствие скорых перемен затронуло не только человеческое, но и вампирское сообщество. Я не ждал лучшего, но и не придумывал мрачных перспектив. Жил одним днем, вернее, одной ночью, состоявшей из питья «готовой» крови и шпионажа за недоступными для отмщения врагами.

Мне пришлось выучить японский язык. Самураи построили свой квартал по соседству с усадьбой Лаврентия. Они мечтали избавиться от заклятия, но местные ведьмы и колдуны не могли им помочь. Обычно самурайские беседы сводились к бесконечным жалобам на судьбу. Если служба хозяину в качестве охраны вписывалась в их кодекс чести, то домашнюю грязную работу они считали непереносимым унижением.

Филиппу исполнилось семнадцать лет. Преподанный Мушкой урок так глубоко врезался в его память, что он навсегда забыл об охоте.

Сам Лаврентий за прошедшие годы перегнал в толщину Ломоносова, над которым прежде насмехался. Он любил выставлять напоказ свой роскошный образ жизни, и потому первым из городских богачей приобрел автомобиль.

Едва вечерело, самурай — шофер подгонял громоздкий «Форд» к особняку. Еще двое самураев затаскивали на сиденье тучного хозяина, размякшего от выкуривания трубки, набитой березовой листвой. Охранники устраивались на подножках, и машина отправлялась на прогулку. Всю ночь она колесила по безлюдным темным улицам, пугая грохотом рессор, шипением двигателя и гудками клаксона привыкших к тишине горожан.

Некогда изящная фигура Лейлы теперь напоминала бревно. Ее так разнесло вширь, что если бы Рустам не поведал всем знакомым людям о беременности жены, и на последнем месяце срока никто бы не догадался, что вампирша носит малыша под сердцем.

Я тоже прибавил в весе, но еще выглядел подтянутым. Выручала постоянная беготня по городу и заповеднику. Да и качество еды было похуже. Я не снимал «сливок».

Смерть вампира похожа на злую иронию судьбы. Наверное, потому и похороны вампира неизбежно превращаются в фарс.

Так размышлял я, туманной осенней ночью провожая Лейлу в последний путь. Рустам очень беспокоился о том, чтобы его жена была похоронена в соответствии с мусульманским обычаем. Его братья пригласили старика — муллу из далекого горного аула. Но как только мулла узнал от гостей о сущности усопшей, он бойко заскочил в бричку и приказал кучеру везти его подальше от срамного места.

Обезумевший от горя Рустам нашел выход из положения. Внешне обычай был соблюден. Погребальную молитву и суры из Корана над телом вампирши пробормотал на ломаном арабском языке молодой актер из театра Виолы Крыжановой, нарядившийся муллой.