Огрызки эпох

  Не может быть!

  Вы шутите?
  Вы же его не любите!

  Кровь хороша, но вроде как с кислинкой
  И капельки малы для насыщенья,
  Хоть проглотить письмо я не решился.
  Тянул я долго вкусные мгновенья.

«Вот вы уже и мхом порастаете, дорогой Тихон Игнатьевич», — замедлив шаг по пути домой, я снял с плеча зеленый мох и стряхнул с рубашки древесную труху, — «и пыль веков оседает на вас…

Иное дело у людей! До чего интересна их жизнь! Взять, к примеру, знатных господ. То балы у них, то званые обеды, то нежданные гости залетят мотыльками на огонек, то причудливое изобретение возбудит в них страсть к ученым спорам, то немыслимая по скабрезности выходка всколыхнет их подвижные умы, то губернская юриспруденция отвернет чудной закон, всех на уши поднимет.

А у простонародья разве скучнее житуха? Никак нет, Тихон Игнатьевич! То у них дитя народится, то корова отелится, то соседский козел на грядках капусту сжует и морковь за ботовник повыдергает, то всю деревню гремит свадьба, то поминки, то гульба в престольный праздник — пыль столбом. Некогда счастливцам впадать в тоску! Все дела у них по календарю расписаны. Все чин — чинарем. На Марью — колодницу свекла зреет, на Митяя — пчельника вынимают соты из ульев, на Прасковью — плакунью идет дождь, порой с градом. Где ж тут соскучиться!

У нас, вампиров, что за жизнь?!! Всесезонное нервическое расстройство! Того и гляди, как бы намеченный ужин тебе колотушек не отвесил, да как бы свои не наваляли почем зря. И тоска! Тоска бессмертная! Ни тебе музицирования, ни тебе танцев, ни тебе умственного развития. Поневоле зачерствеешь, как ломоть бородинского хлеба в погребе. Эх, стянуть бы для Анютки английский роман со счастливой концовкой и почитывать ей понемногу на утренней заре. Да вот незадача, без малого все употребляемые в романах слова ей неизвестны. Не вникнет глупышка в суть изложенных писателем идей».

Только я дошел до недавно построенного людьми шаткого деревянного мостика через реку, как пришлось стрелой мчаться назад. Неподалеку от города разыгралась житейская драма вокруг ответного письма Полины.

— Что вы творите!?? Вы, верно, не в своем уме! Как вы могли вступить с ним в переписку? И почему молчали? Неужто вы не понимали, что играете с огнем? Или… — тут Андрей запнулся, прервал долгую бессмысленную тираду, испугавшись сделанного умозаключения, — или вам нравятся такие игры? Вы что, хотите оставить сына круглым сиротой? И вам начхать на город?..

…Полине Трофимовне вампиры пишут письма! Ах, какая радость!

— Не кричите. Вас услышат, — охотница испугалась народного гнева.

— Мы далеко ушли в лес. Только ваш друг — поэт может услышать нас.

— Вам не понять. Я пыталась заманить его в ловушку.

— Да, соглашусь, понять ваши неразумные деяния обыкновенным, не помрачившимся рассудком просто не представляется возможным!

Андрей развернул письмо и зачитал вслух:

  Представьте, я украдкой

  Призналась вам в любви,
  Вы облизнулись сладко,
  Предвкушая брачный пир…

— Дальше я не буду повторять ваш бред, — взбешенный Андрей растерзал письмо на мельчайшие клочки, — Вы видели его? Встречались с ним?

— Разумеется, нет, — сухо возразила Полина.

— Вам повезло.

— А я уверена, что повезло ему.

— Теперь я ни на шаг не отойду от вас в лесу и в городе. Отправлю к вам домой Клару в добавленье к Маше. Пусть стерегут ваш сон, а я позабочусь о вашей сохранности во все остальное время.

Кларой звали жену Евгения — перевертную волчицу с черно — бурой, почти как у Дарьи Прокофьевны, шкурой. Ее отличительной чертой была белая шерсть на широком «воротнике», лапах и брюхе.

Моя идеальная «половинка» не обрадовалась усилению караула.

— Маши мне достаточно. Не забывайте, что она ведьма. Вампиры к ней не подойдут.

— Пока мы не уничтожим рифмоплета, Клара поживет в вашем доме. Прошу отметить особливо — в обозначение «мы», я не включаю вас. Отдохните, перечитайте свою библиотеку, возьмитесь за вязание или шитье. Я скажу Борису, что вампир присылал вам письма с угрозами, и вы в опасности.

— Я обязана быть с вами на охоте. Я сюда приехала убивать вампиров, а не заниматься вязанием и шитьем! — Полина продолжала бороться за свободу.

— Должно быть, место странно на вас подействовало, — утвердительно предположил Андрей. — Вам нужно время на привыкание. А там поживем — увидим.

Глава 15. ПРАЗДНИЧНАЯ ГОСТЬЯ

Вечером накануне Ивана Купалы сказочный лес преобразился, раскрасился цветущей пестротой и наполнился благоуханием нектара. Папоротники устремили в небо набухшие красные бутоны. Их торжественно приподнятые на длинных черешках листья будто бы скрывали римских легионеров, поставивших на древко тяжелые копья с красными флажками на наконечниках.