Огрызки жизни или Дневники (СИ)

Совсем заели "товарищи", то есть блохи, живущие в войлоке вьючных седел. Весь в пятнах. Лежу в ногах у Володи с Левой. Справа храпит Нур. Володя днем посылал меня посмотреть зону грейзенизации, на что я ответил: может лучше наловить рыбу и испечь? - Хорошо, но не показывайся на глаза Цориеву. Он должен сегодня подняться. Но я попался. Отдал, было, он меня в поисковый отряд вместо Саламата, который уехал на соревнования геологов в Ташкент, но потом решил взять меня с собой коллектором. С Цориевым поднялся из Ромита зэк Алик с водкой. Сели мы на лошадей и поехали. У меня было  вьючное седло с вьюком. Его железки-крюки до сих пор мне напоминают о себе. Сегодня не смогу лежать на спине. Дорога была сложная. Несколько раз лошадь смотрела на меня, как бы спрашивая: а стоит ли  так рисковать? В лагере никто не встретил. У МЮН заспанный вид. Поели вчерашнего борща и жареной картошки. Цориев предупредил, что маршруты будут каждый день. Через 3 дня канавщики стали переезжать в Дашти-Мазар. Цориев объясняет Люсе отсутствие у интрузии контактовых изменений. Володя мне нравится все больше и больше. В жизни у него не все удалось, пьет, но не пьяница, работу любит, вернее атмосферу, ее окутывающую. Выпрашивал с Левой меня у Цориева и напоследок пожалел (загонит), но я в прошлом году уже ходил с Цориевым на Барзанги с жестоким поносом. Все хроника и хроника. Своего нет ничего. С насморком почти покончено, но почти – холодно здесь. Захотелось очутиться в городе Белгороде в общежитии, где живут мать, отец и Светка. Комната разделена на две шифоньером, одна створка которого не закрывается, а правый бок служит опорой для гардин. Хочется посидеть с ними за столом, поговорить, поругаться, глядеть с пятого этажа вниз, высматривая красивых девушек, поиграть с ними волейбол, бросаясь рыбкой за мертвыми мячами. Еще захотелось увидеть Давлетшина, услышать его: Ну как, братишка?

13.09.73. Сегодня ездил вниз за мылом, пробными мешками и описью служебных документов. Лошадь некованая, через речку шла, спотыкаясь, тащил силой, весь вымок. Со страхом ждал спуска у козырька (где разбился ишак). Лошадь там спотыкалась, было страшно, аж схватило в области диафрагмы. Внизу, метрах в 40, речка. Но не слез - лет на 10 я бессмертен, точно. Кое-как спустились на лошадиных карачках. В благодарность я позволил ей откусывать от каждого кустика по лакомой ветке. Потом пожалел и пошел на своих двоих. Лагерные завтракают супом «Помни военные годы». Поел, пошел ловить форель. Не поймал ничего за 2 часа. Вечером Лева рассказывал о своем военном детстве. Торговал мясными консервами, сооруженными из двух банок и засыпанными песком. Песок, чтобы не шуршал, был в чулке. Продавал на 10 руб дешевле настоящих. Его мать выменяла за золотое кольцо и еще чего-то из тряпок коверкотовый отрез. Лева, та еще шпана, посмотрел и хмыкнул: - На юбку, мамуля, хватит, повезло тебе.

Оказывается, коверкот был намотан на газетный рулон и на два мотка тесьмы с торцов. А сестра как-то выменяла 1 кг хлеба на 1 кг сахара - сахар был насыпан сверху на кулек с речным песком (1947г). Однажды в поле повариха наварила бражки. Ее Лева спер ночью. Ночь была безлунная, и он споткнулся, упал, но не разлил. И так несколько раз, пока дошел до своей палатки.

Нур привез из Сорбуха хлеб и трикони. Ахмаджон нажарил форели. Ложусь спать, очень устал, даже 2 кружки крепкого чая не отогнали сон. Костя лежит на возвышенности из нескольких спальных мешков и надувного матраса - радикулит замучил. Ночь отличная, луна еще не взошла и освещает лишь верхушки гор, звезды мерцают красиво и таинственно. Не зря, черт побери, стал геологом. А если бы у костра еще сидела какая-нибудь Наташа...

15.09.73 Маршрут с Костей Цориевым. Были моменты, когда очень хотелось сказать ему: - Все, больше не могу.

 Решил бросить геологию и уйти. А завтра будет такой же маршрут в 20 км с превышениями по 2 км. Все вверх и вверх. Здорово ослаб от поноса. К концу маршрута настолько отупел от усталости, что последние 10 км прошел легко. Вернулись в 10 вечера, несколько раз теряли тропу. Тащил около 15 кг проб и прибор СРП. Посмотрим, что будет завтра, буду держаться до последнего. Повариха мне постирала, ее зовут Маргарита Михайловна (Ритка). У нее красный нос, веснушчатое лицо и стеклянный глаз. С Бабаджоном срубили детонирующим шнуром  большую арчу. По дороге назад нашел скарны и Цориев послал меня назад посмотреть подробнее - чтобы я не валялся в палатке. Заштопал джинсы, Ритка сказала, что так и женщина не сделает. Перечитал записи за 13 сентября - как глупо, страх - ничто перед усталостью. 1974г. будет решающим. Дневник я прячу в спальный мешок и сплю с ним.