Огрызки жизни или Дневники (СИ)

17.09.73. Только что из-за гор взошло солнце. Стало чуть теплее. Сплю плохо. Усталость. Разбудил Цориев - вставай! Я: - Чи?  ( Чи это «что» по-таджикски). Все рассмеялись, оказывается, я ночью разговаривал по-таджикски. Расчесался, глядя в стереоскоп. Ну и морда! Поел супа с недоваренными макаронами, сказал пару слов по этому поводу поварихе и сейчас лежу в углу палатки задом к начальству. Вчера шел хорошо. Позавчера пытался угнаться за Цориевым и устал. А сегодня он убежал вперед, а я за ним, не спеша. Забрались на водораздел – 4107 м. Вид на речку Мушкрут изумителен, перевалы в снегу. Резкий холодный ветер и удивительный контраст гор и неба. Мог пройти еще км 10. Скоро все поедут в отгул. Если и я спущусь, то опять грядут пьянки и головная боль. Ночью снились Эдгар с Игорем. Оба в пальто. Встретились в гастрономе у оперы-балета. Я взял бутылку водки и какое-то сухое для встречи дня рождения. У меня ничего не было готово - ни стола, ни танцев. Вообще последний день 1972 прошел гадко, до сих пор стыдно. Соскучился по однокурсникам. Хочу увидеть их всех вместе у окна на втором этаже у кабинета Минералогии. С Наташкой надо завязывать. Иру Б.и Галю я бы увидеть не прочь. Не то снилось, не то фантазия разыгралась, а видел, будто стою я с Ирой и Наташей на пятачке и  предлагаю им обеим руку и сердце... Осталось служить около месяца. Вечер. Скука смертная. Нет ни книг, ни человека. Искупался в тазу, вместо мочалки - носок. Окунулся потом в ледяной речке - выскочил как угорелый. Приехал Шариф. Сидит, курит носовой. Привел с собой ишаков, которые сейчас, усиленно пропуская через себя воздух,  грызут палаточные растяжки. Ритка готовит ужин, солнце зашло. Вечерку за 10 сентября прочитал до дыр. Идиотизм полевой жизни. Даже радиоприемника нет. Они сидят целыми днями и работают, а мне что делать? У канавщиков было веселее - картишки-шахматишки. Все время перед глазами наша палатка на Эльбоше (1972), Я пишу в дневнике, Коля в моем выцветшем ватнике, подперев щеку рукой, внимательно читает Ромена, который Ролан. Полутьма, лежим на мешках с ячменем ногами к выходу. На колу палатки мое устройство для хранения зубной щетки, мыла и карандашей. В отгул не поеду.

19.09.73. Все насмарку. Все расчеты - как облачко. Пошли вчера в маршрут. Цориев говорил, что остались только легкие прогулки (от последней он всю ночь стонал в унисон со мной). Поднялись с 1800 до 3800. Доверху дошел хорошо, настолько хорошо, насколько был хорош рюкзак с 20кг проб. Я перепутал сай, по которому надо было спускаться. Цориев меня послушал (наверно из-за того, что в предыдущем маршруте ошибся он). Костя плохо видит в темноте. Мы кое-как добрались до обрыва, спуститься с которого можно было лишь в царствие небесное. Пришлось переваливать в соседний сай. И вот, когда до последнего обрыва оставалось 5 мин хода, Костя сказал, что к 9-ти точно доберемся. Подошли к уступу, высотой около 180 см. Я стал раздумывать, как бы поудобнее спуститься. Сел на краю и стал выискивать лучшее продолжение. Было уже на все наплевать - доконал переход в этот сай. И тут Костя крикнул: - Прыгай!

 В любой другой ситуации я бы его не послушал. Но тут спрыгнул на откос градусов в 30. Нога подвернулась, в следующий миг рюкзак, чуть задержавшийся в полете, догнал мой зад... Вскрикнул дико. Нога распухла сразу. До лагеря 2 км спуска по крутому, скалистому склону. Перекурили. Потом сел, оперся руками о землю. Выкинув больную ногу вперед, здоровой отталкивался. Следом шел Костя с куриной слепотой, моим рюкзаком, а потом и радиометром. Очень умилительно видеть, как начальник тащит твою поклажу. Как всегда заблудились, так как мне было удобнее ползти вниз, и я избегал поворотов. Уткнулись в обрыв. Мы ведь предполагали, что он здесь, но все же пошли. Бросили камешек, который достиг дна очень нескоро. Пришлось ползти вверх на карачках. Костя совсем запыхался - теперь наверняка будет брать меньше проб и образцов. Подошли к обрыву метра в 2. Костя жег юган, я по прилепившейся арче спустился вниз на руках. Ниже был еще один обрыв - 30м. Вдоль него надо было перевалить в соседний сай, который спускался прямо к лагерю. Долго спорили, как идти, чтобы не свалится. На финише Цориев так устал, что стал передвигаться моим способом, т.е. на заду. По осыпи спустились, осветив дорогу подожженным юганом. В лагере нас услышали - Костя кричал: - К мосту, к мосту! - но они к нему не бежали. Потом оказалось, что им послышалось: - Веревку, веревку! – и все стали ее искать.