Ой, мамочки!

— Какая разница! — Жестикулируя свободной рукой на манер «эмансипе» тридцатых годов, Теола вновь присела к роялю. — Если осмелишься назвать это нечаянной радостью, за ухо вышвырну тебя вон. А теперь читай по губам. Отыщи мою дочь и приведи ее сюда.

— Но, мисс Фейт… — Послышался перестук костей, когда Пипс робко шагнул вперед. — Не знаю, как я…

Пальцы ее порхнули по клавишам, породив ураган звуков; кот поспешно запрыгнул ко мне на колени. На миг я испугалась, что Пипс последует его примеру.

— Никаких «но»! Вон, я сказала — вон отсюда! Или же моя месть будет страшна: я вылью из всех бутылок виски и налью туда микстуру от кашля!

— Это все Джеффриз! Это она заставила принять вашу дочь! — Он попятился к двери, шмякнулся затылком о косяк и был таков.

Комната показалась мне еще краснее и душнее, чем прежде. Тишина навалилась и вкупе с котом придавила меня. И тут Теола Фейт заиграла бодрую мелодию, которую я узнала:

Не видала я красивей мертвеца,

Что за дивный тон синюшного лица!

Облачившись в праздничный наряд,

Ждет она последний свой обряд.

А по соседству — четверо мужей,

Бывает ли житуха веселей?

Звуки рояля замерли.

— Это из "Печального дома", — пояснила Теола.

Я отхлебнула свой коктейль и ощутила, как по спине пробежал холодок. Вот, значит, откуда мне знакома эта песенка… я слышала, как мамочка поет отрывки из нее. Поставив бокал, я сказала:

— Вы были знакомы с моей мамой.

Не сводя глаз с двери, Теола допила свое виски.

— Деточка, вы говорите как исступленная поклонница. — Улыбка у нее была словно у фарфоровой куклы, а волосы отливали синтетическим блеском. Трудно поверить, что минуло сорок лет с той поры, когда Теола покорила миллионы сердец в своем дебютном фильме. — Простите меня, милая! Вижу, вы искренни. Так вот, насчет вашей матери. Вряд ли можно считать меня черствой из-за того, что я не помню каждого встреченного в загородном клубе или каждого банковского кассира!

Кошачий хвост легонько коснулся меня, точно рука друга.

— Моя мама умерла много лет назад. Имени ее вы, конечно, не вспомните. Она была одной из танцовщиц кордебалета в сцене в ночном клубе — в "Печальном доме". Знаете… пышные волосы, чистая бледная кожа…

— Американка? — Теола закрыла глаза.

— Англичанка. Они с моим отцом приехали сюда, чтобы попытать счастья, но она сумела получить только эту крохотную роль, и через несколько недель родители вернулись.

— Русалка?

Точнее определения не подберешь. Не знаю, является Теола Фейт монстром или нет, но уж ведьмой — наверняка. Она совершила еще одну ходку к столу с напитками.

— Этих танцовщиц кормили внутривенно, и всякий раз, случись им употребить плохое слово, они тотчас бежали на исповедь.

— А моя мама — какой она была? Ну, то есть… она выделялась среди остальных?

— Еще как выделялась. Она была хуже всех. Подволакивала ногу и вечно не попадала в такт. По-моему, поговаривали, что стоит, мол, ее выгнать, но… да-да, точно — Билли Андерсон, который играл веселого школьника, предложил оставить ее ради комического эффекта.

Я зарылась лицом в шерсть Чарли Чаплина. Не удивительно, что мамочка предложила мне выбирать между «Бэмби» и "Печальным домом". Она, которая жила ради своего искусства, должно быть, пережила тысячу смертей, когда ей предложили станцевать ради смеха. Но какой у нее был выбор — после того, как во имя поездки в Америку заложили все фамильное серебро? Я же была так сердита на родителей — еще бы, бросили меня на двоюродного дедушку Мерлина, — что ответила самым сильным детским оружием — равнодушием и не задала им ни единого вопроса о том роковом посещении Америки.

Мисс Фейт приподняла бутылку с имбирным элем — я покачала головой. Она встряхнула содержимое своего бокала, и кубики льда нестройно забренчали. Еще один взгляд на дверь — и бокал накренился, напиток брызнул на кремовое платье.

— Сдается мне… — Слова давались ей с заметным трудом, отчего речь становилась невнятной (очевидно, ожидание отразилось и на Теоле). — Однажды… между дублями… я разговаривала с русалкой. Она сказала, что у нее есть дочь.

— Ну и память.

— Деточка, в моей профессии это главный капитал!

— Мама упоминала о моих проблемах с лишним весом?

— Вряд ли… она вообще не говорила… о ваших размерах. Несла обычный материнский вздор — что вы самая красивая, самая смелая… — Теола Фейт медленно продвигалась по комнате.

Меня окутало тепло, ничего общего не имевшее с котом на моих коленях. Но вдруг Теола все это выдумала на ходу? Чтобы поддержать разговор? Может, ей просто одиноко? Невольно вспомнились жуткие истории, которые Мэри рассказывала о своей матери.

Теола ополовинила бокал, покачнулась, затем снова выпрямилась по стойке "смирно".