Ой, мамочки!

Пока Бен пытался выпутаться из положения, мне пришла в голову мысль, что он вовсе не хотел проявить бестактность и показаться бесчувственным бревном. Просто-напросто он купился на байку, будто все, связанное с беременностью, естественно и прекрасно — кроме разве что утренней тошноты. О-хо-хо, кабы жить в добрые старые времена, когда дамам в интересном положении предписывалось не выходить из будуара. Под рукой — блюдо с кислыми карамельками, дабы возбудить потерянный аппетит, а также сентиментальный роман с благородной героиней. Не стоит забывать и о насущных удобствах былых времен — вроде горничной, на цыпочках входящей в покои, чтобы подбросить дровишек в камин. Стоп, детка, оставь-ка свои фантазии! С моей-то везучестью я наверняка была бы той самой вечно беременной горничной. Я вздохнула.

Жизнь в этом веке тоже, наверное, имеет свои плюсы. А может, этот вояж в Америку не так страшен, как я думаю?

Отважная улыбка тронула мои уста.

— Бен, могу ли я получить небольшую отсрочку, прежде чем принять твое приглашение?

Он опустился на колени у постели, взял мою безвольную ладонь и поднес к губам.

То была одна из сцен, вдохновленных самой богиней Венерой, — мы вдвоем и наедине! Но, как всегда случается в таких случаях, дверь распахнулась — и мы отпрянули друг от друга словно парочка грабителей, застигнутых на месте преступления. Доркас, надо отдать ей должное, постучала — но забыла дождаться сакраментального "войдите".

— Дико извиняюсь за вторжение! — Ее рыжие космы топорщились из-под ощетинившихся заколок, призванных обуздать их свободолюбивые позывы, а сама Доркас вцепилась в свисток, что висел у нее на шее. К счастью, она не дунула в него — как обычно делала, когда требовалось пробудить кого-нибудь от спячки. Ее желтые глаза сфокусировались на Бене, который по-прежнему стоял на коленях. — Я оторвала вас от утренней зарядки, да? Ой, я… того… не хотела…

Зрелый возраст не излечил Доркас от привычки заливаться густым румянцем всякий раз, когда подворачивалась оказия. Я поспешила прийти ей на помощь:

— Бен играл в прятки с Тобиасом. Человек и животное, не слишком благоволившие друг к другу, презрительно усмехнулись.

Доркас шагнула вперед.

— Чудесно! Только вот к вам гости.

— Мы их знаем или хотели бы узнать? — Бен поднялся.

— О боже! — в ужасе отпрянула я. — Кто-нибудь из моих родственничков? — Откровенно говоря, сейчас мне меньше всего хотелось видеть своих родичей. Лучший из них, драгоценный кузен Фредди, емко охарактеризовал свойства нашего клана, заметив, что, случись ему порешить свою матушку, родитель отреагировал бы примерно так: "Черт побери, сынок! Надеюсь, ты раскошелишься на похороны!"

— Нет, — успокоила меня Доркас. — Это барышни Трамвелл.

Я подскочила на кровати, мигом забыв о тошноте и прочих невзгодах.

— Сестрицы Трамвелл! Но это же чудесно! Надо было дочитать письмо до конца, наверняка Примула сообщает о своем визите! — Радость била из меня ключом, однако на лице Бена я не увидела ее зеркального отражения.

Бену нравятся сестры Трамвелл, но еще больше ему нравится поспевать в «Абигайль» к десяти утра.

Я робко спустила ногу с постели — проверить, как дела с "морской болезнью", образно выражаясь.

— Нет нужды, Рыцарь Заячья Душа, срезать путь через окно. Гиацинта и Примула вряд ли мечтают склонить тебя к девичьим посиделкам. — Я осеклась, пораженная метаморфозой, происшедшей с Доркас: кончик ее носа энергично подергивался — она явно была чем-то взволнована.

— Не хотелось бы язвить, Элли, но дамы не настроены на девичьи посиделки. Сказали, что пришли по вопросу жизни и смерти.

— О, Бен! — Я судорожно вцепилась в спинку кровати. — Нам следовало догадаться! Вряд ли бы они заявились в такую рань без веской причины!

Руки любимого обвились вокруг меня.

— Вопрос жизни и смерти! Что за дурацкое клише!

— Только когда дело касается посторонних, — прошептала я, уткнувшись в его мужественную грудь.

Глава третья

— Милая наша Элли! — Сестрицы, как по команде, вскочили с дивана, когда я ввалилась в гостиную. — Ах, до чего же у вас изможденный вид! Такая бледненькая! Такая худенькая!