Ой-ой-ой, домовой!

Походный вариант, все аккуратное, прочное и не бросающееся в глаза. Это я потом разглядела, что материалы дорогие. Но и это не порок. Я сама не бывала так богата, чтобы покупать дешевку. Ее ж через месяц выкинешь… лучше один раз скопить на качественную вещь, чем шкаф ширпотребом забивать.

А так – обычные путешественники, не виси у них на груди по небольшому молотку, в жизни бы не догадалась, что это хуртары.

– Доброе утро, брат Рис, брат…

– Валер, – представился второй брат. – Рад знакомству, брат Керт.

– Распорядиться о завтраке?

– Нет, не стоит. Давайте, пока нас ноги держат, проведем ритуал очищения, рассвет скоро, самое время.

Керт улыбнулся.

– Тогда пока по бокалу морса, а я сам схожу, приглашу всех заинтересованных лиц. Домоправительница уже распорядилась разбудить пострадавших.

– Надеюсь, девушки не будут собираться год, – проворчал брат Валер.

– Не сомневаюсь, чтобы избавиться от порчи, они сюда в три минуты прибегут. Да и собираться-то не нужно, – усмехнулся Керт.

Я улыбнулась.

Ритуал снятия порчи действительно проводился на рассвете, с новым днем. И на нем надо было быть или голой, или в одной рубашке. Ну, первое для девушек будет сложнее, все же трое мужчин, а вот второе… удобно. Как спал, так и иди, одеваться-раздеваться не надо.

Хотя местная мода мне нравится.

Ни длинных рукавов до пола, ни юбок, похожих на клетку для кролика, ни жутковатых конструкций на голове, придуманных в Европе, чтобы скрыть вшей и облысение. Все очень просто, аккуратно, удобно.

Платья хоть и длинные, но талию подчеркивают и бедра красиво обрисовывают. Вырезы в пределах морали, но уж точно не до сосков, обнаженные плечи приняты по вечерам, днем это считается вульгарным.

На голову дамы могут надеть чепец или аккуратную шляпку-блинчик. До цилиндров здесь еще не додумались, ввести, что ли, в моду? И процесс кератинизации, фетр получать. Мне про него знакомый химик рассказывал, вроде и несложно, но сразу не дойдешь.

Ладно, обдумаем.

А то народ жалко, наплодят тут безумных шляпников…

Керт отправился звать девушек еще раз и лично, служанка принесла морс, и хуртары расположились в гостиной.

– Просто великолепно.

– О да…

Особенно они не разговаривали. То ли все заранее обговорили, то ли говорить было не о чем, дело рутинное?

Керт тоже вернулся быстро. Заспанные Мира и Лаллия шли за ним. Хуртары вежливо встали.

– Ланна, танна…

– Благословите, – в один голос отозвались девушки.

Получили по знаку Хурта, сотворенному над их головами, и заулыбались. Сейчас они язвы ничем не маскировали, и я видела, что у Миры они скоро вскроются. У Лаллии пока еще есть время, но тоже мало, очень мало.

Тира, ну чего тебе, дурехе, не хватало?

Интерлюдия восьмая. Колетт Дален

На этом свете Колетт больше всего ненавидела две вещи.

Манную кашу и откровенничать с посторонними.

Кашу – с детства.

Откровения – с пятнадцати лет, когда осознала, что по уши влюблена в своего дядю.

И кому такое откроешь? Матери?

Да та сама влюблена как кошка! И с лэрром у них было, что Колетт, слепая, что ли? Брата не видит?

И видит, и слепому все понятно.

Мать-то любит.

А лэрр…

Колетт чувствовала интерес Эрарда к себе всей кожей. Но если бы она не сделала первый шаг, может, так и остались бы они друзьями.

Она сама потянулась за поцелуем.

И не смогла остановиться.

И он – не смог.

Любовь?

Может быть, самое близкое по смыслу к этому чувству из того, что мог испытывать лэрр Эрард. Для Колетт это было счастьем.

А вот потом…

Скандалы помнились ей до сих пор. И то, как тетка кричала: «Шлюха!» И как мать пыталась дать ей пощечину…

Отец все принял даже с какой-то иронией, чуть ли не издевательски. Как месть матери за его рога, что ли? Все вы, бабы, шлюхи, вот тебе…

С тех пор Колетт ненавидела выяснять отношения.

Потом было много всего.

И ее самостоятельная жизнь, и взгляды с шепотками за спиной, и сын, и муж нелюбимый, с которым заключили сделку…

Жизнь учила Колетт прямо держать спину. Другая бы сломалась, но другую лэрр Эрард и не полюбил бы. Обиднее было, когда он начал спать с другими. Но…

Колетт решила, что рано или поздно свое возьмет.

Не успела.

В один день сгорел сын лэрра. Эрард стал буквально черным от горя.

Она приехала на похороны и не узнала любовника. Поседел, осунулся…

Колетт хотела остаться, но дочь срочно вызвала ее в столицу. Пришлось ехать.

Помолвка – дело серьезное.

Там-то Колетт и узнала о смерти лэрра и бросилась назад…

Поздно.

Непоправимо поздно.

Что ей оставалось делать?

Колетт решила просто.

Она подождет.

И… не зря она была одним из лучших специалистов по древнебархейнскому. Она могла переводить, она могла и применить кое-что из изученного. Просто не афишировала свои способности.

Но ради убийцы любимого, да, до сих пор любимого мужчины она поступится и своими принципами, и много еще чем… Или эта тварь будет найдена и казнена, или…

Есть и еще один вариант порчи, при котором ни кровь, ни семя не нужны. Вообще.

Одна оговорка – проклинающий умирает сразу же. На месте.

Вот потому этот вариант порчи не получил распространения. Кому ж охота?

Но Колетт все устраивало.

Она умрет, семья опозорена не будет, убийца будет наказан… что еще надо?