Ой-ой-ой, домовой!

Да ничего. Лишний раз обговорить с Алеком его права на наследство, долю его сестры и постараться, чтобы сын запомнил. Хороший он, но думает пока еще не головой, нет… весь в отца.

Ох, Эрри…

Как же тянет просто по-бабьи напиться и повыть на твоей могилке.

Но я не баба!

Я слишком тебя любила. И если найду твоего убийцу, не стану ждать правосудия. Сама поквитаюсь.

Ты будешь отомщен, любимый. Обещаю тебе…

Глава 9

Выглядела Тира ужасно.

Глаза запали, щеки ввалились, девушка как-то посерела и осунулась за эту ночь, визуально став лет на десять старше.

Мне ее было даже немного жалко.

Молодая еще, жить и жить, а она… вот ради чего она все это затеяла? Ради денег?

Была и я когда-то дурой. Но потом поняла, что проще самой заработать, и справилась, и из нищеты вылезла, и сыну за мать не стыдно было… а эта?

Неужели нельзя придумать честный способ заработка?

Не верю!

Кто хочет, тот всегда и ищет, и находит… еще в том мире у меня знакомая во время декрета начала печенье делать. Фигурное, по нескольким рецептам, имбирное, медовое, глазированное, с орешками – куча рецептов, нашла старинную, еще начала девятнадцатого века книгу и попробовала, потом кофейню открыла, с магазинами начала договоры заключать… казалось бы – игрушки?

Да, но меня она приглашала свою бухгалтерию вести, я ей помогала по дружбе. Олигархом ей не быть, но суммы там были очень неплохие. Ей хватит, еще и детям на пирожные останется. И на айпады с айфонами.

А могла бы вместо этого поступить как Тира. Кого отравить, кого с крыши спихнуть… чего их жалеть-то, родственников? Были б деньги, а родные еще набегут?

Каждый выбирает для себя.

И каждый платит за свой выбор, даже если искренне надеется улизнуть от расплаты.

Я философствовала, а Керт и храмовники тем временем окружили Тиру и повели ее в храм.

Скоро рассвет.

Вчера я спрашивала у Керта, не вредно ли мне там присутствовать. Керт сказал, что нет. Я же дух дома, вряд ли Хурт будет против. Храм – это часть дома, он тоже в моем ведении.

Так что я устроилась поудобнее на роскошной бронзовой люстре (не хотела б я под ней стоять, если рухнет, с ней и похоронят) и приготовилась смотреть.

Хуртары быстро начертили несколько фигур, одна в другой.

Пентаграмму – со свечами по углам и два треугольника внутри ее так, что они образовали шестиконечную звезду. Я только головой покачала. Хорошо в этом мире знают геометрию, я бы без циркуля и транспортира не справилась, а они словно так и надо, мелками вжик-вжик, и готово!

По углам одного треугольника встали сами, в центр поставили Тиру, для верности связав ее по рукам и ногам, чтобы не сбежала, девушек расположили на основании второго треугольника.

– Хурт! Шараэшшш!

Полились слова на непонятном языке.

Я прислушивалась и к ритуалу, и к себе, чтобы вовремя успеть удрать, но пока неприятных ощущений не было.

У меня.

А вот внизу становилось интересно, я такое только в кино видела раньше, и то не во всяком. Огни свечей резко поменяли окраску и вспыхнули алым. Вытянулись чуть ли не на двадцать сантиметров, заколебались и ужасно напомнили чьи-то окровавленные когти.

Брр…

Красным засветился и внутренний треугольник с девушками. Как объяснял Керт – ориентированный вершиной на рассвет.

Хуртары продолжали читать.

Мира и Лаллия дрожали все сильнее, то ли от страха, то ли от холода, а потом все случилось буквально за одну секунду.

Треугольник, в котором стояли хуртары, вспыхнул голубым. Треугольник с девушками – алым. И стена поднялась почти до потолка, закрыла куполом девушек, а потом медленно начала опускаться.

Две девушки стояли. Одна лежала навзничь.

Мира и Лаллия на первый взгляд были совершенно невредимы, от язв и следа не осталось.

Чистые руки, чистые плечи…

Тира лежала на спине, лицом вверх, и выглядела так, что мне захотелось ее закопать. Из жалости.

Не знай я, кто там был и сколько кому было лет, приняла бы ее за старуху лет девяноста, неизлечимо больную проказой.

Морщинистое лицо, изборожденное язвами, язвы на руках, на шее… На всем теле, я предполагаю, они тоже были, просто под рубашкой не видно, и только глаза остались прежними. Молодыми, ясными, сейчас полубезумными. И смотреть в них было невыносимо, столько там было ужаса и боли.

Она на такое не рассчитывала.

Керт склонился над тем, что еще час назад было молодой девушкой.

– Часа два еще протянет, не больше.

Брат Рис безразлично пожал плечами:

– Ее никто не заставлял нарушать заветы храма.

– Может, добить? – задумался гуманный брат Валер.

– Нет, – заступился Керт. – Давайте перенесем ее вон туда, на лавку. И позовем ее близких, может, с ней захотят попрощаться.

Тира разлепила ссохшиеся губы:

– Ненавижу!

И столько чувства было в этом слове, столько искренности…

Керт только головой покачал, но подхватил то, что осталось от девушки, перенес ее на скамью и кивнул Мире.

Та замотала головой:

– Нет… я не могу. Я понимаю, но…

Брат Валер покровительственным жестом приобнял девушку и накинул ей на плечи свой плащ.

– Не надо, брат Керт. Душа человека не приемлет лицемерия. Пойдемте, ланна Мира, я вас провожу.

Я пригляделась и фыркнула.