Ой-ой-ой, домовой!

Нет, это не комната, в которой у дам загорает попа. Это просто аналог мужской курительной комнаты в доме. Обычно – самая светлая и солнечная комната, в которой собираются дамы, болтают, вышивают, занимаются своими делами и рукоделием.

Хорошее место, хорошее дело.

Только сейчас из дам в комнате сидела одна Мира. А рядом с ней удобно устроился брат Валер.

– …Вы такая беззащитная. И вам обязательно нужно, чтобы кто-то был рядом.

Я послушала.

Ну… хорошо поет, душевно поет.

Ах, вы такая хрупкая, такая трепетная, рядом с вами должен быть сильный мужчина, и я здесь, вы всегда можете опереться на меня, даже два раза. Я смогу вас защитить, позабочусь, помогу, поддержу, закрою своей широкой грудью от любой опасности…

Это, конечно, замечательно. И начинания хорошие. Но как часто мы говорим «за каменной стеной», а получается «в темнице».

Или, к примеру, смогу вас защитить. От чего именно?

Подруги тоже могут быть врагами, и друзья, и получается как в том анекдоте. Замужество – это мираж, сначала пальмы пропадают, потом дворцы, остаешься ты… с одним верблюдом. Кстати – не самым породистым, умным и покладистым. Может, тебе он и даром не сдался.

А то скотинка-то себе на уме.

И кусается, и плюется… вот уж кому плевать на хозяина, так это верблюду. А девочку мне жалко, девочка хорошая.

Не стоит спешить. Как-то уж резво этот кадр взял с места в карьер.

А если его вещички проверить?

* * *

Вещей у брата Валера было немного.

Три смены одежды и белья, пара книг, какие-то культовые или религиозные причиндалы.

Все.

В принципе логично. Кто с собой на дело компромат возьмет? Неясно куда, неясно, сколько задержаться придется…

Нет, пока ничего не ясно.

Вывод?

Будем следить и приглядывать. И я поспешила обратно.

Так ведь и сидят в солярии. Ну, ладно. Посидим с ними. Подождем, послушаем… а ведь хорошо поет, подлец. Душевно, вдохновенно…

И все равно!

Не верю я в любовь с первого взгляда!

Не верю! Если это не взгляд на справку 2-НДФЛ за прошедший год.

Но просидели «влюбленные» еще два часа. И только потом брат Валер проводил Миру до ее покоев, поцеловал на прощание руку и поклонился.

Дождался, пока за девушкой дверь закроется.

Ну-ка?

А ведь – нет.

Мордяха выражения не сменила, в глазах все то же самое, а зачем ему просто так комедию ломать? Ему и правда нравится Мира?

Ох, не знаю…

Цепляет меня что-то, а что – не пойму. Но буду пристально наблюдать.

На том и порешила. И с чистой совестью отправилась спать.

* * *

– Уби-и-и-ли-и-и!!!

Визг был такой, что я услышала через плиты перекрытия. Я спала в лаборатории. Здесь я чувствовала себя наиболее спокойно и безопасно. Сворачивалась клубочком в кресле лэрра, накрывалась хвостом и спала.

Нужен ли домовым сон?

Нужен.

Я хоть и эфирент, но пища мне требуется. А вот туалет – уже нет.

Керт пытался объяснить, что материальная пища идет на поддержание эфирного тела, но я запуталась уже на втором десятке специфических терминов.

Принцип ясен?

Остальное уже детали.

А кого там убили?

И я понеслась вверх. Ну что за мерзкая манера у убийц творить свое черное дело, когда я сплю? Или… они о чем-то догадываются? О моем существовании?

Нет, это вряд ли. Противозаконные дела удобнее всего творить по ночам, чтобы большинство людей в доме спали и обошлось без лишних свидетелей.

Орала Эрвина. Нашелся предел и ее душевному спокойствию.

А около лестницы лежала Делия. Вокруг ее головы расплывалась лужа крови, глаза закрыты, лицо спокойно…

Умерла?

Керт появился буквально через пять минут. Одевался, наверное.

Коснулся шеи женщины, прислушался – и просиял:

– Жива!

Я внимательно наблюдала за окружающими.

Нет, не вычислить. Все сбежались, все галдят, шумят, что-то обсуждают, впечатление, как от птичьего базара, но выцепить что-то полезное так же не получается.

Базар – он и есть базар.

– Жива? – ахнула Эрвина.

– Да. Ее надо перенести в комнату… братья, помогите мне.

– Нет! – Колетт вступила вовремя, а то я уже примеривалась, как пнуть Керта. – Я не лекарь, но если у нее повреждена спина… ее нельзя так таскать. Надо на чем-то твердом…

Умничка!

Недаром она мне понравилась!

Мужчины переглянулись и дружно зачесали в затылках. Впрочем, ненадолго.

Очень быстро кто-то нашел выход, сбили вместе несколько досок, накрыли одеялами и на них очень осторожно переложили бедолажную Делию.

Кому помешала эта дура?

Нет, ну кому?!

У нее ведь головного мозга, как у инфузории-тапочки, хотя…

Я вспомнила несколько ее удачных реплик.

Дура – или притворялась?

Я одна так подумала – или кто-то еще?

Вот вопрос.

А ответ найти?

Делию аккуратно сгрузили на кровать в ее комнате. И за лекарем послали. Хорошо, что за дочкой есть кому приглядеть.

И то…

Кто из сестер ее заберет?

Эрвина? Асанта?

Я поежилась.

Вот как ни крути, хоть и сука у меня свекровь была, не тем будь помянута, но был в ней и плюс. Меня она разогнала, но у моего сына было все. О нем заботились.

Материнской любви не было, но бабушка его любила, это точно. Может, потому и мне не отдала. Что бы я ему дала? Комнатенку в коммуналке? Мать, которая сутками на работе? Круглосуточный интернат?

Черт его знает, что было бы лучше.