Читаем Ой-ой-ой, домовой! полностью

Ой-ой-ой, домовой!

И вовсе мне не завидно и не жалко, не в том дело. Были б у парня честные намерения, я бы никого не тронула. Но что-то я сильно сомневаюсь, что у Миры есть санкция папеньки на это мероприятие.

А если нет…

Ничего, поумнее будет.

* * *

Так Мира в дом и влетела, и грохота от нее было больше, чем от отряда боевых слонов на марше. Не рассчитала, наткнулась на чьи-то сапоги (я их не бросала девчонке под ноги, это гнусный поклеп!), своротила вешалку – и приземлилась в кадку с местной пальмой.

Не знаю, как это растение называется, но цвело оно чем-то здоровущим, красным и вонючим. Теперь ему долго цвести не придется, Мира его качественно попой уплющила.

Так ее и застали все жильцы.

Первой, как ни странно, успела Лаллия.

– Тебя что – волки драли?

– Там… там… оно!!!

Керт покосился вокруг.

Оно тут было только одно. То есть одна. Я.

Вариант моего внезапного бешенства в его голове тоже не укладывался. А вот вид Миры с сиськами наружу…

– Милая ланна, а что вы в таком виде на улице делали?

Вопрос оказался как нельзя кстати. Потому как дверь открылась, и на пороге показался брат Валер, который передвигался очень характерной походкой.

– Ах ты, гад!!! – раненым медведем взревел Адам и помчался восстанавливать справедливость. То есть бить морду негодяю и насильнику.

– Папа, не надо!!! Я его люблю!!!

Мира бросилась на перехват, но куда там?

Адам смел хуртара и буквально вынес его обратно на улицу, откуда тут же донеслись звуки драки, а Миру перехватил Керт и пристально поглядел в глаза.

– Любить надо не до, а после замужества.

– Пустите!

Размечталась.

– Тогда и внебрачных детей не будет.

– И грудь спрячь, тебе их еще выкармливать, – напомнила о себе Колетт.

Мира побагровела и зашнуровала платье. Нет, а как она хотела? Думать надо тем, что выше пояса, а не тем, что ниже. Тогда и последствий не будет. Таких, в пеленках и распашонках.

– Дайте я помогу. – Асанта подошла к девушке, надежно загородив ее, и принялась зашнуровывать платье. – Дурочка! Неужели с нами нельзя было поговорить?

Мира зашмыгала носом.

– Я бы… я да, но Тира… и Делия…

Асанта вздохнула вовсе уж по-матерински.

– Мертвое – мертвым, живое – живым. Ты же понимаешь, печальные события не должны тебе мешать устраивать свою жизнь.

– Папа так не думает, – захлюпала носом Мира. – Он бы сказал, что я бесчувственная, у нас в семье такое горе… а я… а мы лю-ю-юбим друг друга-а-а…

– А кто мешал брату Валеру прийти и поговорить с твоим отцом? – прищурилась Асанта.

– Он не хотел отказа.

Женщина схватилась за голову.

– Молот Хурта! И поэтому вы решили сначала переспать, а потом поставить нас перед фактом? Мира, я ушам своим не верю!!!

Эрвина покачала головой:

– Не стоит так делать, детка. Что со вранья началось, подлостью и закончится.

Лаллия сопнула носом. Вспомнила про свою историю любви.

– Думаю, брат Валер потерял наше доверие, – подвела итог Колетт. – И мы будем просить его в ближайшее время покинуть поместье.

– Да, это непорядочный поступок, – покивал брат Рис. – Нельзя так, детка. Нехорошо это, неправильно. Ладно еще, когда дурман в голове, а плоть услады требует. Всякое бывает, Хурт и сам мужчина, понять может. А когда вот так, по расчету… гадко это.

– Я не по расчету.

– Ты, – кивнул брат Рис еще раз, – безусловно, ты полюбила. А брат Валер? Что в его поведении от любви, а что от расчета? Уж ты поверь, не отказали бы ему твои родители.

Мира разревелась в три ручья. И плакала, пока с улицы не вернулся Адам.

За шкирку он держал изрядно потрепанного хуртара. И кажется, у брата Валера был перелом носа и сотрясение мозга. Синяки под глазами были точь-в-точь как у панды.

– М-да. Теперь он точно никуда отсюда не уедет, – грустно вздохнула Колетт.

И спорить с ней было сложно.