Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов

Одна Марийкою звалась, другая Стефкой,
Как островок горошка голубого
На житном поле, так цвели они,
Девичьи дни свои перемежая
Печальной песней Украины.
И вот я вновь в родном селе.
Село мое, что сделалось с тобою?
Померкло ты, завяло, помрачнело.
Лежишь в яру, осенняя листва
Тебя, как гроб забытый, засыпает.
Марийки нет. Нет темной сини глаз,
И нежности девичьего чела,
Простой косынкой оттененной,
и жестов быстрых, сильных и упругих, —
Погасло все и скрылось под землею.
А Стефку видел я. Бледна, увяла.
Она держала у груди младенца
И говорила: «Гляну на него —
А он такой румяный, как калина.
Иль это так Господь ему дает?
Ведь послезавтра будет ровно месяц,
Как в доме нашем нет ни корки хлеба».
Заплакала, склонилась над младенцем.

«Дол вечерний скрылся в дымке робкой…»

Дол вечерний скрылся в дымке робкой.
Иней занавешивал сады.
От источника тенистой тропкой
Ты спускалась с кружкою воды.

Потянулся я к тебе, подружке.

Видел взгляд твой сумрачно-немой.
Сломанным лучом светился в кружке
Невидимкой месяц молодой.

«Голубыми глазами…»

Голубыми глазами
В небеса устремилось дитя.
Голубыми путями
Жизнь отходит, над миром летя.

Нет того необъятного сада,

Что клонился-шумел до меня,
И порубаны вербы, — досада,
Сестры берега давнего дня.

Нет того необъятного сада,

И в развалинах дом мой родной,
И заря не играет багряно
Над отцветшею старой стрехой.

И в заречных просторах забыто,

Как звалась родная семья,
Знать, и камень разбит одинокий
Там, где матерь рыдала моя.

Голубыми глазами

В небеса устремилось дитя.
Голубыми путями
Жизнь отходит, над миром летя.

СОЛНЦЕ

Идут верхи дерев
За отсветом к восходу.
Шумят верхи дерев
На лето, на погоду.

Гляжу, как юный лев

На стежку перед хатой
Ложится, раздобрев,
Так сановито-сыто,
И лапою мохнатой
Он упирается о плиты.

Цветут верхи кустов

И смотрят за ограду,
Идут ряды кустов
Уверенно по саду.

Я двери распахнул

И вижу — от порога
Из темени дорога
На светлую примету
Выходит, дело к лету,
И веет запахами стога.

1929

УГОЛЬЩИК

Он в угле весь, распродан уголь весь,
Поужинал, купив вина и хлеба,
И прикорнул он на возке дощатом,
Конь терпеливый посмотрел безмолвно
И ну бурьян пощипывать пожухлый.

Поедет в полночь. Далека дорога.

Низина, темень, камыши, туманы,
И ребра белые горбов песчаных,
И в отдаленье конопляный дух,
И ночь, и одиночество безбрежны.

К рассвету переедет через греблю,

Потом он въедет в узкий переулок,
Застоянную всколыхнув теплынь —
И конь заржет, и загремит задвижка,
Послышится с порога: «Это ты?»

1928

«Когда ты была со мною, лада моя…»