Окаянь 2 (СИ)

Время медленно тянулось, как это обычно бывает при вынужденном безделье. Зотагин сначала пытался хоть что-то разглядеть в иллюминатор, но потом понял, что бесполезно, что кроме воды ничего там не увидишь, и бросил это занятие. Корабль шёл ровно, лишь иногда раскачиваясь и будто подныривая. Шум двигателей стал привычно-терпимым и уже воспринимался как нечто само собой разумеющееся. Звукоизоляция отсека хоть и помогала, но разговаривать всё равно приходилось на повышенных тонах, а в ушах словно застряли пробки. Поэтому все больше молчали. Тихон приходил иногда в сознание и просил воды. При его ранении пить было нельзя, Дзьонь смачивал ему губы влажной салфеткой. Но такое случалось всё реже. У Зотагина было нехорошее предчувствие, что Тихон скоро уйдёт. Понимали это и другие, но ничего не могли поделать и были подавлены своей беспомощностью. За исключением старшины. Тот относился к происходящему без особых эмоций, но ему простительно: он Тихона совсем не знал. Только сегодня утром впервые увидел. Самому же Зотагину хотелось, чтобы всё поскорее закончилось. Устал он. Смертельно устал.

Старшина внезапно встрепенулся, внимательно выслушал что-то, неслышно ответил, оглядел, словно пересчитав всех, кто был в отсеке, вышел и вскоре вернулся в сопровождении матроса. И тот и другой несли спасательные жилеты.

— Надеваем! — приказал старшина.

— Зачем? — не понял Зотагин.

— Положено. Самолёт наши видели. С него нас тоже заметили. Так что ждём гостей. Поэтому надеваем.

— Саня, помоги! — позвал Дзьонь, приподнимая Тихона.

Помочь Зотагин не успел. Какая-то сила оторвала его от пола и с размаху припечатала спиной к переборке. Его затылок отозвался на удар костяным стуком, а мозг, как показалось Зотагину, выплеснулся наружу через глазницы вместе с глазами. Сразу наступила тьма.

Глава 13

13.

Очнулся Зотагин на палубе. Сидел, прислонясь к стенке рядом с распахнутой дверью. В тот самый отсек, где его шандарахнуло. Это Зотагин ещё помнил. А вот как он оказался здесь на палубе, вылетело из памяти напрочь. Перед глазами всё плыло, а голова ну просто раскалывалась. Зотагин попытался пошевелиться. Вроде, цел. Только подташнивало сильно и за шиворотом, когда ворочал шеей, ощутилась неприятно-липкая мокреть. Провёл там рукой, потом долго всматривался в испачканную кровью ладонь. Крепко же его приложило! Кривясь от боли, осторожно ощупал затылок. На удивление, рана оказалась не такой уж и страшной, как ожидалось. Кожу, конечно, рассекло сильно, но не смертельно. Как говорят, до свадьбы заживёт. Дожить бы до неё, до этой свадьбы. Подумал, что надо перевязать рану. В отсеке наверняка есть чем. Тихону много бинтов принесли. Как он сейчас? Где все? Что вообще происходит? Вопросов целая фура накопилась, пока он был в отключке. Одно можно сказать точно: ничего хорошего за это время не случилось и это ничего хорошее продолжается до сих пор. Не мешало бы оглядеться, пока оно не превратилось в хрен знает что.

Зотагин кряхтя поднялся и нетвёрдо шагнул к краю палубы. Странно. Корабль почему-то стоял на камнях, причём эти камни того и гляди грозили обрушиться на Зотагина и похоронить его под собой. Когда головокружение прошло, Зотагин осознал, что это не камни собирались упасть ему на голову, а он опасно свесился вниз. Хорошо не свалился, успел ухватиться за погнутый леер сильно накренившейся палубы. Так что камни не виноваты. Зря он на них наговаривал. Обычные камни. Лежат себе, как лежали. Непонятно только, почему они тут оказались. Вроде вместо них тут вода должна быть. Они ведь по воде сюда плыли? По воде. Но воды не было. Только камни, с торчащими меж них ёлками. Деревья всё дальше и дальше карабкались вверх по склону, постепенно сливаясь в зелёную с грязно-серыми проплешинами массу. Выше, на фоне неподвижно-рваных облаков, дыбились изрезанные чёрными морщинами ущелий величественные скалы. Даже издали они казались неприступными и внушали благоговейное почтение, берущее начало где-то в дремлющих глубинах сознания тех времён, когда человек ещё не осмеливался называть себя царём природы. Глядя на их вершины, Зотагин сообразил, что это и есть Уральские горы. Им всё же удалось до них добраться. Вот только какой ценой…

Корму корабля разворотило. Взрыв был настолько сильным, что ближний к Зотагину маршевый двигатель вырвало из корпуса вместе с пилоном и теперь он криво навалился на палубу, разорванной гондолой, откуда торчала вверх единственная уцелевшая лопасть винта. Остальные два он отсюда не видел, но не сомневался, что они тоже в том же состоянии. Если не хуже. Хотя, хуже уже и быть не могло.