Окаянная Русь

Ахмат с Мухаммедом сходились медленно, осторожно, присматривались друг к другу. Ахмат был силён, и крепкое тело совсем не чувствовало тяжести снаряжения. Юноша легко поворачивался в седле и играючи управлял послушным жеребцом. Мухаммед усмехнулся. Крупен! Что ж, легче будет нападать. И когда наконец они решили начать поединок, с криком, с гиканьем, с копьями наперевес погнали коней навстречу друг другу.

Улу-Мухаммед уже близко видел чёрные глаза юноши, широкие брови, сходящиеся к узкой переносице, ровные зубы, обнажённые в крике, и, приподняв копьё, бросил его прямо в открытый рот. Ахмат успел подставить щит, но удар был так силён, что с хрустом расщепил дерево, и заточенный наконечник застрял в груди Ахмата. Юноша обхватил копьё руками, пытался вырвать его, но руки не слушались, а конь, почувствовав, что хозяин больше им не управляет, остановился, и Ахмат, повернувшись к эмиру, успел прошептать:

   — Прости... повелитель... — И огромное тело джигита сползло на землю.

Лицо эмира оставалось бесстрастным: не дрогнули губы, не появилась грусть в глазах, и только слова, произнесённые тихо, выдали тоску повелителя:

   — Видно, наследовать мой трон племянникам. Пусть Улу-Мухаммед уезжает, и чтобы никто не смел вставать на его пути до самого Бахчисарая.

Молчал и Улу-Мухаммед. Уезжал великим властителем Золотой Орды, возвращался только правителем Бахчисарая. А ведь тесно ему будет на Крымской земле. Привык Улу-Мухаммед к бескрайности своих степей, но ведь таков был уговор перед поединком. И свои далеко идущие планы никому не хотел выдавать хан.

Улу-Мухаммед оглянулся назад только тогда, когда затихли барабаны, не раздавался больше зов труб. Степь навсегда развела двух правителей.

Тегиня, как всегда, находился рядом. Мурза умел оказываться с повелителем, когда ему было хорошо, и всегда держался рядом, когда хану приходилось нелегко. Так ведёт себя преданная собака, которая чувствует беду, — вот оттого и трётся у ног хозяина, ищет ласки. Но вместо дружеского похлопывания частенько получает удар нагайки: отбежит обиженный пёс, залижет рану и простит хозяина. Видно, уж такова судьба каждой верной собаки — брать на себя хозяйскую боль.

   — Пошёл прочь! — прикрикнул на Тегиню Улу-Мухаммед.

Мурза только пожал плечами, но от хана не отошёл.

   — Хан, ты зря сердишься на меня. Я всегда был самым преданным из твоих людей. Я знаю, что ты не в себе и поэтому зол на всех. И твои обидные слова не дошли до моего сердца.

   — Прости меня, брат, я сам не знаю, что говорю. Да, я потерял половину своей Орды, но я мог потерять всё! Мне нужно было отдать ему половину земель, чтобы собраться с силами и вернуть себе остальное.

   — Эмира нужно убить! — сказал Тегиня. — Он доверяет своим людям и ближайшему окружению. Он часто разъезжает по своим землям без большого сопровождения, мы можем напасть на него и убить. Ты только прикажи. Его, так же как и тебя, не устроит половина Орды, и он захочет забрать остальное.

Улу-Мухаммед нахмурился.

   — Ты прав, так оно и будет. Но для этого не самое лучшее время. Убивать эмира в открытую не выход. То, что Гыяз доверчив, — правда... Ему бы быть муллой, а не правителем Орды. Но его окружение куда бдительнее, чем он сам. Здесь нужно действовать похитрее. Как ты думаешь, Тегиня, может, в подарок эмиру и в залог нашей дружбы следует преподнести халат, пропитанный ядами?

Тегиня отрицательно покачал головой.

   — Он не будет носить этого халата. Его люди даже не дадут эмиру притронуться к нему.

   — Может, следует пригласить его к себе в гости и убить где-нибудь на охоте?

   — Он может отказаться от встречи. Мир не наступает на следующий день после окончания войны. Я знаю, как нам нужно поступить. Эмир держит подле себя лекаря, который очень падок на золото. Гыяз доверяет ему. Я думаю, за деньги лекарь мог бы подсыпать своему господину ядовитое зелье в пищу.

Улу-Мухаммед молча кивнул. Хорошо иметь рядом с собой умного советника, тогда часть твоих личных забот становится и его собственными.

Проехав полверсты, хан наконец произнёс:

   — Я всецело доверяю тебе, брат. Сделай так, чтобы эмира не стало. Меня не интересует, как это будет исполнено, главное, чтобы он не помешал мне больше стать ханом Золотой Орды! — И, хлестнув коня, Улу-Мухаммед вырвался далеко вперёд, оставив Тегиню в одиночестве.

Не всегда Аллах милосерден к своим рабам, видно, каждому из них он воздаёт за меру содеянного.