Окаянная сила

– Матушка, я к себе пойду, я с дороги устала, – сказала Алена фрау Эльзе и, не дожидаясь ответа, выскочила из уютной комнатки, вовсе не думая, что она расскажет о вольных речах государя с Алексашей фон Рекку.

Карл не ждал ее и несколько удивился, когда она встряхнула его, придремавшего на стуле, за плечо.

– Надо уходить, – только и сказала. И взяла со спинки стула свой теплый, мехом отороченный кафтанчик, который служил охранителю изголовьем.

Карлу – что! Ему велено за фрау Хелене смотреть – он и готов. А удерживать ее силком в веселом доме ему не велено.

Они выбрались во дворик и выглянули на улицу.

– Тут караулы расставлены, – предупредила Алена. – Берегут государя…

– Это разумно, – одобрил Карл. – Я пойду вперед и буду ждать вас за углом. Если на меня нападут – я отобьюсь, а у вас будет возможность убежать.

И, глядя на Карла, легко было поверить в то, что такой от троих отобьется. Под теплым плащом был у него припрятан длинный палаш, да и кулаки Карл отрастил – любо-дорого поглядеть.

Он беспрепятственно дошел переулком до поворота и скрылся.

Алена подождала – вроде тихо. Тогда и она побежала за Карлом следом.

Надо думать, те караулы, что расставил между постоялым двором и Девичьей улочкой Алексаша, не дремали, стенки подпирая, а взад-вперед слонялись. Волонтер или, скажем, преображенец – детина молодой, ноги на месте не стоят, опять же – хмельное чувство тревоги, без которого и жизнь не мила. Так и вышло, что Карла-то пропустили, а на Аленины шаги явился из темноты человек с фонарем на палке, в долгополом кафтане, и хотя увидел, что перед ним – всего лишь баба малого росточка, однако в лицо заглянул.

– Алена?!

Изумление в голосе было превыше всякой меры.

Алена резко обернулась – кто еще из посольства мог бы ее узнать, кроме Алексаши Меншикова?

Перед ней, растопыря длинные руки и приоткрыв рот, стоял в остолбенении парень – бритый, как и вся посольская молодежь, черноглазый и чернобровый, с маленькими усишками, вроде государевых, и, кабы не напавший на него столбняк, мог бы он показаться и красивым.

Алена выбросила вперед левую руку – мол, не подходи!

Но он уже убедился, что узнал верно, и шагнул к ней, и воскликнул жалобно, словно от неслыханной обиды:

– Алена!..

– Господи Иисусе!.. – отвечала она, левой рукой еще как бы удерживая его на расстоянии, а правой непроизвольно крестясь на православный лад.

– Ты как сюда попала?

– А ты?

Да, случилось-таки невероятное и невозможное.

В темном рижском переулке, невесть за сколько верст от болотного острова, Алена встретила Федьку…

Федьку, о котором она и думать забыла.

Рассказав Рязанке горестную свою историю, Алена не сочувствие получила, а строгий приказ:

– Прости и забудь. Тебе ж сила дадена…

Она и не стала вспоминать. Да и что приятного – перебирать в памяти бегство, свист налетчиков, бестолковые Федькины лапищи, холод и голод болотного острова, косный язык во рту и язвы на ногах? Тогда она была слаба, да еще проклятье всё подпихивало да подпихивало ее к ранней могилке, вон Федька на голову и свалился… Теперь же – сильна, и невместно ей хныкать о былых болячках!

Однако стоял перед ней Федька, здоровенный детина, с которым чуть было не повенчалась, и, того гляди, примется снова под венец звать!

– Я-то? Я – с посольством! – гордо отвечал Федька. – Мы – посольские!

Очевидно, пути, что привели его из ватаги дядьки Баловня в цареву свиту, были не менее извилисты, чем Аленины.

Сейчас, без дремучей бороды, в ладном кафтане, да и причесанный гладенько, был Федька молодец молодцом. Кабы не знать, что дурак, – и заглядеться можно.

Алена молча смотрела на него – ей было любопытно, как его сюда занесло, и только. А также хотелось, чтобы поскорее его отсюда унесло – уж кто-кто, а Федька ей здесь был без малейшей надобности. Хватит с нее и Алексаши.

– Алена… – нерешительно произнес он. – А дитятко как же? Ты ж брюхатая ходила…

– Нет дитятка, – зло отрубила Алена. – Без дыханьица родилось.

– Царствие небесное… – только и смог пробормотать Федька. – Ну, что же, мы ж молодые, других наживем…

– Других наживем? – переспросила потрясенная Алена. – С тобой? Да на что ты мне сдался, бесталанный?

– Мы ж повенчаться хотели! Алена! Я ж искал тебя! Меня дядька Баловень с Баловнихой с собой звали, они в сибирские украины подались, а я остался! Я ж тебя искал! Знаешь, как искал? Я ж до купцов Калашниковых дошел!

– Господи Иисусе! – тут Алене стало жутко. – И что же?

– Насилу ушел… Они-то знали откуда-то, что на тебя налетчики дядьки Баловня напали…

– Ну, вот что, Феденька, – с ядовитой лаской молвила Алена. – Дороженьки наши разошлись. Ты с государем за море поедешь, я тут останусь. И прощай!

Подумала и добавила зловредно:

– Сокол ясный!

– Да как же, Алена? – завопил дурак Федька. – Да куда ж я без тебя? Да коли уж отыскал!

– Отыскал? – От возмущения у Алены дыханье пресеклось. – Это ты с государем за морем меня отыскивать собрался?

– Да отыскал же!

– Что ты заладил как дятел – искал, отыскал! Разошлись дороженьки!