Окаянное лето

– Упаду на пол трэкола, закрою глаза, а голову обхвачу руками, она у меня самое дорогое, что есть.

– Отлично, но не забудь, при этом тебе ещё придётся снаряжать автоматный рожок патронами.

– Не пойму, вы разыгрываете меня?

– Пойдём, я всё покажу.

Алёна подошла к кабине и вытянула из-под сиденья автомат Калашникова.

– О боже, это не сон? Дайте мне скорее пенделя, чтобы я проснулся! Не хочу больше оставаться в этом сне.

Алёна отсоединила рожок и вытащила из него с десяток золотисто-розовых патронов, показавшихся Жене ужасно холодными, словно в его пальцах беззвучно завыла лютая зима, дробя фаланги, а ему непременно надо ещё и прикоснуться губами к промёрзшей стойке качелей.

– Не очкуй. Вот гляди, будешь вот так укладывать патроны, сможешь? – орудуя большим пальцем, она воткнула пяток остроголовых братцев на прежнее место и бросила взгляд на друга.

– Дай попробую, ведь не совсем я косорукий.

– На, только не урони.

– Скажи-ка на милость, а ты станешь из автомата стрелять?

– Глупый вопрос, конечно, стану.

– И даже в…

– Даже. Хватит болтать – ради красного словца не пожалеешь и отца.

Женя умолк, он опустил глаза и попробовал вставить патроны в рожок, и, на удивление, с седьмого разика приловчился и даже улыбнулся, словно закончил статью для «Форбс».

– Вроде приладился. В моем роду, небось, бессчётно бывших солдат. Но может, всё уладится?

– Бывших солдат не бывает, бывает «старый солдат». Но если без пафоса, то хотелось бы без насилия, но мы же не в американском боевике, с тошным хэппи-эндом после расплёсканной цистерны кетчупа.

– Почему же, я думаю, мы в Голливуде. Вот ты, например, блондинка.

– Перестань, у меня зубы не чищены. Будем молиться.

– Зачем?

– Ты меня не понимаешь?

– Да будем.

Пока ребята спорили, Анко сходил на берег речушки, где опустил в хладные воды несколько полосок разноцветной материи. Вернувшись, сообщил:

– Я буду просить разрешения подняться на перевал.

Алёна и Женя отошли в сторону. Анко достал мешочек из оленьей шкуры. Дальше из замшевой сумки он извлёк на свет бронзовый диск и надел его на грудь, следом – кусок медвежьей шкуры, которую он принялся старательно приглаживать, шепча:

– Солнце-мать! Твоим теплом нас согрей, питание твоим теплом нам дай! Откуда бы ни было приходящее зло, направь в другую сторону!

После он поднялся и, убрав всё в суму, вымолвил:

– Теперь можно и в путь.

Вскоре трэкол тронулся и натужно принялся карабкаться в сопку по едва заметной дороге, среди бурых камней.

– Где-то через час окажемся на перевале. Мчимся, как на чёрном «бумере». А вы пока отдыхайте.

– Хорош БМВ, а трясёт как на гусеничном тракторе! Вот помню, с одним знакомым олигархом катался с ветерком на «мерседесе», на разгоне, прямо аж в спинку сиденья вдавливало.

– Я бы отдал пять шкурок песца, чтобы посмотреть, как ваше БМВ здесь ползло бы брюхом в колее да по камням.

– Ребята, лучше смотрите по сторонам, найдём отца живым и здоровым, всё вам будет.