Окаянные девяностые

— Так его тут навалом было. Видел в Тагиле карьер, если ехать в сторону Кушвы?

— Видел, и чо?

— Так вот, на этот счет есть присказка: там, где была гора высокая, сейчас яма глубокая. Та гора была из чистого железа, — пояснил Харламов.

Вдохновленный такой поддержкой Джон старался, как мог, приподнять в газах Креста и Павла родной город и обратился к его славному прошлому.

— А вы знаете, шо в мире всего две падающих башни? Одна в Италии — Пизанская, а вторая у нас, в Невьянске!

— И чо, еще не упала? Га-га, — гоготнул Крест.

— Это Пизанская падает, а наша никогда не упадет! Демидов специально ее под наклоном построил, чтобы макаронникам нос утереть! — с гордостью объявил Джон и предупредил. — Щас все своими глазами увидите.

Он прибавил газу. Мерседес затрясся, словно в лихорадке, на дороге, напоминающей стиральную доску, и въехал на гору. Перед Харламовым и Крестом открылась панорама центральной части уральского завода-города. В глубокой котловине, у занесенного снегом пруда раскинулась старая, основанная еще Демидовым, часть города Невьянска. Сердцем его являлся некогда знаменитый железоплавильный завод. Отлитые на нем артиллерийские пушки и мушкеты прославили царя Петра I и помогли прорубить «окно» в Европу. Над заводом и старым кварталом угрожающе нависла сорокаметровая сторожевая башня.

— Ну чо, теперь видите? — воскликнул Джон.

Крест присмотрелся и признал:

— И точно, падает.

— Градусов 15, не меньше, — оценил наклон башни Харламов.

— А все 17 не хотите? Такой башни в мире больше нет! Такая только у нас в Невьянске! — Джона распирало от гордости, и его было не остановить. — Это еще не все! В подвалах башни Демидовы лили свои золотые и серебряные монеты!

— И чо, ему не снесли башку? — усомнился Крест.

— Бабки, как и сейчас, все решили. Демидов держал платных стукачей при дворе Екатерины. Они и стуканули ему про ревизию. А он взял и затопил подвалы вместе с золотом, серебром и работягами.

— Ай да молодца мужик! Знал, как концы рубить! — одобрил Крест и предложил: — Ну чо, Паша, может, заскочим в башню, та пошарим в подвалах? Золотишко нам не помешает.

Харламов хмыкнул и спросил:

— А не забздишь?! Там же трупаки плавают.

— А чо бздеть? Я к ним с удовольствием добавил бы Раздолба и Багу.

— Вот тут ты, Крест, в самую точку попал. Зажились они, сволочи, на этом свете.

— Паша! Крест! Кажись, тачки Раздольнова?! — воскликнул Джон и приник к лобовому стеклу.

Навстречу мчались две БМВ.

— Притормози, Джон! — потребовал Харламов.

Тот отпустил педаль газа и нажал на тормоз. В БМВ тоже узнали мерседес и сбросили скорость. Машины сближались. В первой БМВ находился сам Раздольнов и с ним еще двое, во второй — Сова с охраной. В какой-то момент взгляды Харламова и Раздольнова встретились. В воздухе, казалось, заискрило.

— У-у, плюнь и зашипит! — оценил молчаливую перестрелку взглядами Крест.

— Плевать уже поздно, пора палить! — отрезал Харламов.

Реакция на него в БМВ была не менее бурная. Такого отборного мата от Раздольнова ни Новоселов, ни Аффнер — заместитель главы правительства Свердловской области, давно не слышали. Остыл он, когда впереди за стеной из голубых елей показалось монументальное здание заводоуправления ВСМПО. На этот раз на входе их никто не встретил. Начальник дежурной смены караула, ошалевший от комиссий, ничего вразумительного о Салмыкове сказать не мог. Не прояснила ситуацию и его секретарь. Заместители — Тишковский и Крошков, шарахавшиеся собственной тени, открещивались от своего бывшего шефа, как черт от ладана, и отказались вести какие-либо переговоры о продолжении дальнейшего сотрудничества с «Урал-Грейтом».

Потоптавшись в приемной, Раздольнов, Новоселов и Аффнер решили отправиться на дом к Салмыкову, но ни там, ни на даче его не оказалось. Не солоно хлебавши, они вынуждены были возвратиться в Екатеринбург. Неудача совершенно выбила Раздольнова из колеи, он отказался от ужина и, сославшись на неотложные дела, поехал к себе в офис.

Аффнер вместе с Новоселовым поднялся в номер бывшей обкомовской гостиницы и, пока высокий московский гость принимал душ, убивал время за телевизором. Новая телезвезда — Сергей Доренко, зажженная вездесущим и неугомонным Борисом Березовским, голосом прокурора обличал и гвоздил к позорному столбу самую крутую московскую кепку — Юрия Лужкова. Аффнеру не удалось выслушать телеприговор мэру Москвы, из ванной вышел Новоселов и, бросив многозначительный взгляд на потолок, спросил:

— Эдуард, как ты смотришь на то, чтобы поужинать в другом месте?

Аффнер кивнул и в тон ему ответил:

— Да, здесь не совсем уютно, кухня не та стала.

— Надеюсь, в городе найдется подходящее место, где аппетит не испортят?

— Есть, и не одно, — заверил Аффнер и, чтобы развеять подозрения Новоселова в том, что их могла подслушать служба безопасности Раздольнова, вызвал такси.

Через пятнадцать минут они поднялись в кабинет Аффнера. Новоселов придирчивым взглядом пробежался по обстановке и похвалил:

— Молодец, Эдуард, мое не только сохранил, но и приумножил!

— Стараюсь держать марку, Юрий Петрович. Что будете пить: коньяк, водку?