Окаянный император. Роковое путешествие

В кабинет вошел импозантный молодой мужчина. У Столыпина было приятно лицо, высокий лоб и большие залысины. На лице выделялись щегольски закрученные усы. Таких «колечек» мне еще не приходилось видеть.

— Здравствуйте, Петр Аркадьевич! Проходите!

— Здравствуйте, ваше императорское высочество! — рука у него была крепкой, взгляд открытый, но в глазах застыл немой вопрос.

— Ну что, мучаетесь вопросом, зачем я вас позвал, господин предводитель дворянства? — улыбнулся я.

— Не скрою, есть такое, — с улыбкой же развел он руками. Похоже, он быстро понял, что придворный этикет наследника волнует мало.

— Я наводил справки о подающих надежды чиновниках. В числе прочих оказалась и ваша фамилия. Вашему карьерному росту многие завидуют. Только 30 лет, а вы уже при должностях. Поделитесь секретом успеха.

Похоже, манера разговора и мои вопросы все-таки сбили его с толку. Столыпин задумался.

— Не думаю, что знаю точный рецепт, но трудолюбие, рассудительность и освоение перспективных методик позволяют достигнуть значительных высот.

— Вот вы рассуждаете о современных методах, меж тем в обществе нашем сильны идеи о том, что они и образование в целом вредны для государства русского. Мол, лучше по старине, как деды-прадеды.

— Бояться грамоты и просвещения? Бояться света нельзя. Образование народа, правильно и разумно поставленное, никогда не приведет к анархии.

— Хм… Неожиданные рассуждения от молодого человека… Чем вы занимаетесь, как предводитель дворянства?

— Предмет моих забот ныне — сельское хозяйство. Просвещение крестьян и, как следствие, увеличение производительности их хозяйств. Внедрение передовых методов и новых сортов зерна.

— Похвально, похвально… Будем считать, что знакомство наше состоялось. Работайте, Петр Аркадьевич и впредь с такой же отдачей, и, я уверен, мы еще встретимся.

— Спасибо, ваше императорское высочество!

Подумав, приглашать Столыпина в свою команду я не стал. Несмотря на ухудшающееся здоровье императора, он оставался во главе страны. В этой ситуации формальной власти у меня не было. Голос цесаревича был, несомненно, важным, но только совещательным. Это стало понятно после того, как министр государственных имуществ Островский сорвал срок подготовки плана по переселению землепашцев. Ни через оговоренную неделю, ни через две он у меня так и не появился. В ответ на письмо с вопросом «где документы?» Михаил Николаевич рассыпался в извинениях, жаловался на скудный министерский штат, плохое финансирование и бестолковость подчиненных. В итоге бумаги появились, как он и обещал первоначально, только в ноябре.

Разозленный таким подходом, я при первой же возможности обсудил этот вопрос с императором. Его реакция оказалась неожиданно сдержанной.

— Понимаешь Ники, рубить с плеча в таких делах нельзя.

— Но почему?! Он же не выполнил важное поручение!

— Понимаешь, в чем дело, — задумчиво проговорил отец, — нам с тобой право на власть дано с рождения. И никто, никогда оспорить его не сможет. Наша власть осенена божественным провидением. Но вспомни уроки истории. Век восемнадцатый. Какая чехарда была на троне. Гвардия меняла императоров по своему желанию. Неугодных… Впрочем, ты все знаешь. Ответь, почему такое было возможно? Почему правители были слабы, а аристократия наоборот?

— Никогда не думал об этом…

— Она была сильна, поскольку значительная часть ее смогла объединиться. Тебе же известна притча о том, как легко сломать отдельный прутик и невозможно их пучок. Так и с людьми, когда они конкурируют между собой за внимание патрона — они ничто. Как только они объединяются, становятся силой.

— Так ты не хочешь увольнять Островского потому, что у него есть противники во власти?

— Это так. Островский метит на место министра внутренних дел, а Дурново оставлять его вовсе не стремится. Вот тебе конфликт, который не позволит им договориться. Поддерживать такие отношения и должно государю. Один из величайших кесарей римских Юлий Цезарь изрек: Разделяй и властвуй. Слова эти не устарели до сих пор.

— Я понял тебя, батюшка. Но позволь вопрос. Если сановники будут заняты склоками, разве не пострадает направление, за которое они отвечают?

— Это непростой вопрос. С одной стороны, такое может быть, но с другой… Разве не неустанным трудом подданный может заслужить расположение монарха? Разве не достижениями по служебной части чиновник строит свою карьеру? Вот если он занят только интригами и дела его находятся в запустении, такому надо искать замену. Но, опять же таки, не среди друзей его врагов.

— Государь, все это очень сложно, — я был предельно искренен — Смогу ли я освоить науку управления?

— Тебя готовили к этому с рождения, да и потом, я на покой пока не собираюсь, — император улыбнулся, но было видно, что глаза его грустят.

— Спасибо, отец. Наш сегодняшний разговор открыл мне много больше, чем годы обучения.

— Не торопись, Ники. Есть у меня предчувствие, что Отечество наше ждут бури. Чем лучше будешь к ним готов, тем лучше будет для всей империи.