Окаянный император. Роковое путешествие

— Плохо или хорошо — другой вопрос. Данность такова, что большая часть подданных не привыкли к самостоятельности. Да что крестьяне! Министры на заседаниях, во время обсуждения сложных вопросов и те смотрят, ждут, когда я вынесу решение. Никто не хочет нести ответственность. Боятся! По пальцам можно пересчитать тех, кто готов. В итоге монарх ответственен за все.

— Но он не может делать этого физически! Никакого здоровья не хватит.

— Вот мне и не хватило, — он откинулся на спинку, а я прикусил язык.

Теплый ветерок лениво шевелил листья пальм, с моря доносился ровный гул прибоя.

— Страна наша, Ники, велика и удивительна. Она очень разная. Под сенью короны обитают и самовлюбленные поляки, и мятежные горцы, великороссы, и по-детски наивные народы севера. И всех их пытаются растащить в разные стороны, натравить друг на друга, подорвав тем самым величие государства.

В этот момент я вспомнил крушение другой империи — советской. Я родился после ее развала, но знал по воспоминаниям родителей и видел, с каким остервенением некоторые «куски» некогда единого целого набросились на Россию. Для прибалтийских «карликов» антирусская риторика вообще стала государственной идеологией. Грузия под руководством президента, жующего галстук, решилась напасть на российских миротворцев. А гордые укры за американские деньги нагородили столько, что разгребать им это придется очень-очень долго. Гадили и остальные, кто больше, кто меньше.

В империи обстановка была еще более сложной, чем в СССР, там хотя бы все республики признавали себя частью единого целого. Здесь же поляки и финны, с одной стороны, пользовались всеми возможностями, которые давало им государство, а с другой — считали, что живут независимо, и никаких особых обязательств перед центром нести не желали.

— Враги внешние, — между тем продолжил Александр, — не успокоятся никогда. Европейские монархии двуличны. В начале века мы им были нужны для борьбы с Наполеоном, и вот они же явились к нам с мечом в годы Крымской войны. Те, кто исторгал вопли о помощи, лил кровь русских солдат. Британский премьер-министр лорд Палмерстон изрек как-то, что у них нет ни постоянных союзников, ни постоянных врагов, есть только постоянные интересы.

— Я наслышан про деяния лаймов…

— Лаймов? — удивленно уточнил отец. — Откуда это словечко?

— Островитян так называют за традицию использовать эти плоды в длительных плаваниях для профилактики цинги.

— Остроумно… По этому принципу бритты живут уже много веков. И тебе придется с этим столкнуться.

— Прошу тебя, остановись! Тебе нет и пятидесяти. Не надо так говорить…

— Вот и ты страшишься ответственности, — грустно улыбнулся отец. — Ники, тебя готовили к этой роли с пеленок. Негоже наследнику престола допускать слабости… Расскажи мне лучше о своих делах, порадуй хорошими новостями.

— Начну давай с флота. Макаров деятельно занялся созданием кораблестроительного университета. Пока он базируется в Адмиралтействе, но, зная напор Степана Осиповича, не удивлюсь, если дядюшка выделит ему отдельное здание. Иметь под боком адмирала он вряд ли захочет. Сплавит его куда-нибудь подальше.

— Алексей, к сожалению, так и не стал настоящим флотоводцем, — покачал головой император.

— В числе первоочередных задач у Макарова — строительство ледокола. Это судно проложит северный морской путь на Дальний Восток.

— Наслышан. Дело важное.

— Есть подвижки в стрелковом оружии. Мосин разрабатывает любопытную идею о самозарядной винтовке. Сие решение позволит увеличить темп и точность стрельбы. И по моей просьбе разбирается с пулеметом системы Максима. Я попросил его модернизировать данную модель.

— Думаешь, от сей игрушки будет толк? — нахмурился Александр. — Слыхал я, что, кроме как переводом патронов, машинка эта ничем похвастаться не может.

— Прости, государь, но я с тобой не соглашусь. Оружие, производящее шесть сотен выстрелов в минуту и обслуживающееся расчетом из одного-двух человек, непременно будет востребованным.

— Шесть сотен? На испытаниях ни одной ленты на двести пятьдесят патронов сей пулемет не отстрелял. А, впрочем… продолжай.

— Переселение крестьян идет своим чередом. Раскачать их на смену места жительства удается с трудом. Но мы предприняли ряд шагов, надеюсь, они дадут плоды.

— А не боишься, что с отъездом крестьян казна потеряет на выкупных платежах? Откуда средства брать станем?

— Это, пожалуй, самый острый вопрос… Но нет, не боюсь. Недоимки по оным и так растут год от года. Деньги эти все больше становятся фикцией, нежели реальным предметом. Полагаю, даже с переездом нескольких миллионов землепашцев существенно финансовая обстановка не изменится. Признаться, я не учитывал такую вероятность…

— Вот видишь. Предвидеть надо все, по крайней мере стараться. Решения государственные слишком важны, чтобы принимать их необдуманно.

— Прости, государь.

— Да что ты! Брось извиняться… Еще хотел тебя спросить, — он вдруг сделался серьезным. — Мне тут письмо от митрополита Московского Сергия доставили. Зачем церковь православную обижать надумал?